Флешка. Сергей Тепляков

если уж предали отец с матерью, так чего же ждать от других? К тому же, жена – по молодости он был женат – изменила ему через полгода после свадьбы. Он не стал разбираться, как да почему, развелся и с тех пор жил один, не веря уже никому совсем. Сам добра не ждал ни от кого, и себя не считал обязанным кому-то делать добро. Вот разве что с Каменевыми сошелся, но, думал сам, это так, по-соседски, надо же с кем-то проводить вечера.

      Осинцев закончил заочно институт, и на том же заводе устроился счетоводом, собираясь на этой немудреной должности спокойно дождаться пенсии. Но тут вышла перестройка. Счетоводы стали не нужны, а к нынешней бухгалтерии Осинцев испытывал брезгливость и опаску. На заводе его все же знали и не бросили – он был теперь инженер по технике безопасности. Однако завод дышал на ладан и Осинцев знал, что его должность в перечне на сокращение первая. Эта мысль уже больше месяца отравляла ему жизнь. «И ведь до пенсии еще пять лет где-то надо протянуть… – с тоской думал он. – Хорошо этим воякам – 20 лет службы, и пенсионер! А на войне день за три! Здоровенные лбы, Семе вон сорока лет нет, а уже на пенсии, горя не знает».

      Прежде он так не думал – наоборот, поддевал Каменевых их ранним пенсионерством, советовал купить совочки и подбирать за собой песочек. И к перспективе остаться без работы, а то и без пенсии еще недавно он относился с пренебрежением – ну и что? Деньги и без нее были у Осинцева в руках, в прямом смысле – с детских лет Осинцев был картежник. В их детском доме к картам детвора приучалась раньше, чем к курению. И крепче – курить Осинцев несколько лет назад бросил, а вот играть – и не думал.

      Карты были его ремеслом и гордостью. В детстве и юности он освоил дворовые игры – ази, бура – и уже тогда неплохо с них жил. Потом – игры интеллигентные: покер и преферанс, шик советской интеллигенции. С простыми людьми играл по копеечке, с непростыми – на тысячи. Со своим умением он был везде избранный, и лишь в некоторых компаниях, очень и очень редко – равный среди равных. В конце семидесятых он с друзьями шутя раздевал целые города, летом специально ездил играть на всесоюзные курорты. Для успеха существовала технология – в новый город Оскар и его команда приезжали с коробкой загодя купленных карт. Колоды эти раздавали в местные киоски «Союзпечати», и примерно через неделю когда народ эти колоды раскупал, объявляли игру. Хитрость была в том, что карты печатали на фабриках и не слишком аккуратничали. Одну смену печатают, допустим, десятку пик, а в другую смену настраивают станок под, допустим, валет бубей. Рубашка же – обратная сторона картежного листа – возьми и сдвинься. Лучше всего это видно было по уголкам. Оскар и его друзья выучивали рубашки на всей колоде. После этого он мог в прямом смысле «читать» чужие карты.

      Сейчас, краем уха слушая военные истории, он усмехался про себя: «Совет министров… Ишь ты… Да если у тебя автомат и ты имеешь полное право крошить всех, кто встал у тебя на пути, чего не воевать? А вот ты обыграй главных картежников города тысяч на двадцать советскими деньгами, на две «Волги», и попробуй