Денис Давыдов. Александр Барков

пить еще досужно;

      Завтра трубы затрубят,

      Завтра громы загремят...

      Поэт призывает воина на «иной пир»:

      ... Но чу! Гулять не время!

      К коням, брат, и ногу в стремя,

      Саблю вон – и в сечу! Вот

      Пир иной нам Бог дает,

      Пир задорней, удалее,

      И шумней, и веселее...

      Ну-ка, кивер набекрень,

      И – ура! Счастливый день!

      Для стихов и песен Давыдова характерна внезапная, решительная перемена настроения, резкий поворот от безудержного разгула да веселья к вихревой, яростной, громовой сечи – лишь там в полную силу проявлялась доблесть гусара. Поэтический слог его легок, звонок, раскован.

      Бурцов, ёра, забияка,

      Собутыльник дорогой!

      Ради Бога и... арака

      Посети домишко мой!

      В нем нет нищих у порогу,

      В нем нет зеркал, ваз, картин,

      И хозяин, слава Богу,

      Не великий господин.

      Он – гусар, и не пускает

      Мишурою пыль в глаза;

      У него, брат, заменяет

      Все диваны куль овса.

      Нет курильниц, может статься,

      Зато трубка с табаком;

      Нет картин, да заменятся

      Ташкой с царским вензелем!

      «Лихой гусар» Бурцов у Давыдова прежде всего «молодец» – приверженец Бахуса, острослов, бретер, но отнюдь не пошляк и пропойца. Когда же затрагивались честь и достоинство офицера, в особенности по отношению к слабому полу, безудержный повеса и острослов тотчас становился рыцарем. Кутежи в молодости Давыдова были столь же привычны, как и дуэли, на которых многие офицеры сложили свои буйные головы.

      В стихах и песнях «поэта-храбреца» видна вся широта, удаль и непосредственность русской натуры, олицетворением которой являлся сам автор:

      Нет, братцы, нет: полусолдат

      Тот, у кого есть печь с лежанкой,

      Жена, полдюжины ребят,

      Да щи, да чарка с запеканкой!

      Вы видели: я не боюсь

      Ни пуль, ни дротика куртинца;

      Лечу стремглав, не дуя в ус,

      На нож а дротик кабардинца...

      Год от года совершенствуя свой стих, пламенный гусар, в сердце которого неустанно колотился «никогда не дремлющий бес», то бишь поэтическое вдохновение, стал одним из первых талантливых создателей русской военной песни. Здесь у него не было «ни поддельников, ни подражателей». Возмужав и приобретя боевой опыт, Давыдов с летами почувствовал себя в поэзии столь же легко и свободно, как в седле любимого коня. Он умел в стихах и грустить, и едко иронизировать, и смеяться в полный голос, и шутить, и мечтать...

      Пусть не сабельным ударом

      Пресечется жизнь моя!

      Пусть я буду генералом,

      Каких много видел я!

      Пусть среди кровавых боев

      Буду бледен, боязлив,

      А в собрании героев

      Остр, отважен, говорлив!

      Пусть мой ус, краса природы,

      Черно-бурый, в завитках,

      Иссечется в юны годы

      И исчезнет,