Мариэтта Шагинян. Юлий Айхенвальд

того от поэзии требовал Пушкин, но они и не рассудочны, и много красивых образов, точно лианы, обвивают ствол их интеллектуального содержания. Может быть, впрочем, и ту, и другую – и образность, и мудрость – поэтесса действительно получила от своего родного востока. Она оказалась достойной дочерью его. Все чары и пламень экзотики и эротики вдохнула она в свои строки, звучащие музыкой, дышащие негой, горящие страстью. «Кто б ты ни был, – заходи, прохожий», – зовет у нее женщина, откровенная в своих желаниях; и в этом есть какая-то простота и величие и восточная покорность мужчине: «кто б ты ни был – будешь господином». Дыхание многих ароматов передано в сладострастных, но и простодушных зовах, какие женщина востока посылает своему властителю: «пахнут руки чебрецом и тмином»; «душистый сок из лучших роз» ожидает счастливца, и «благовонен сад сераля», и «цветет миндаль в саду» влюбленной. Не скуднее пиршество, приготовленное глазам: «земле не счесть цветов и злаков; луна – как розовый орех, темней вина небесный полог». А слух услаждают самые стихи поэтессы, сосуд чарующих звукосочетаний. И в тишине и тайне затихшей природы, как только «последний луч на минарете крылом тяжелым стирает ночь», свершается великое таинство любви. Ибо для любви созданы жены султана и жены и невесты человеческие вообще.

      Словно птичьих крыльев трепет

      Шевелится тень платанов;

      Робок ропот, странен лепет

      Разговорчивых фонтанов.

      И под ропоты фонтана

      В сад, луной обвороженный,

      Тихо сходят ждать султана

      Со ступеней белых жены.

      Томный шелк шуршит и прячет

      Затаенные желанья.

      Ах, кого пророк назначит

      Для блаженного закланья?

      Но любовь не только страсть: она – и святость. В ней – чистота и религия. Священна невеста. И вот как она молится, прежде чем станет женою:

      Нисходят с неба звездные дороги;

      В вечерний час по ним гуляет Бог,

      Глядится вниз, – а лунный серп двурогий

      За ним плывет, как огненный челнок.

      Взгляни туда, сквозь кружева черешен:

      Господь считает горние цветы…

      Чтоб был мой день, чтоб был мой сон безгрешен,

      Ему молюсь, – молись Ему и ты.

      Бог дал мне жизнь, тебя, кто всех дороже;

      В Его руке – твоя с моей сплелись.

      Чтоб Он помог принять тебя на ложе,

      Ему молюсь, – и ты Ему молись.

      Если, однако, для искупления восторгов и грехов страсти мало той молитвенной чистоты, в какой пребывает невеста, то вот уже на неоспоримой и сияющей высоте безгрешности находится мать:

      Она бледна; по нежной коже,

      Блестя, бежит жемчужный пот.

      Губа прикушена… И тот,

      Кто дал ей боль, склонен у ложа,

      ……………………………………….

      Часы в томлении великом

      Текут, текут… и наконец

      К ее груди с гортанным криком

      Припал горячий сосунец.

      Кто любит, тот близок Богу и сердце свое ощущает как Божью чашу:

      Уж ночь. Земля похолодела,

      С горы торопятся стада;

      И у Господнего предела

      Моргнула первая звезда.

      Там, в голубой исповедальне,

      Ночной монах зажег свечу…

      За нашу встречу, друг мой дальний,

      Слова молитвы я шепчу.

      Блаженный ветер, пролетая,

      Колышет кружево дерев… —

      Душа, как чаша налитая,

      Полна тобою до краев.

      Полна тобою и Тобою…

      Цитаты – осколки. Надо прочесть стихотворения Шагинян в их цельности, для того чтобы воспринять их красоту, их яркость, их образность. Можно было бы указать в них кое-какие изъяны, но делать этого не хочется, потому что они несущественны. А существенно то, что ее восточные пьесы напоминают цветы в саду сераля; ее стихотворения – розы, ее стихи – лепестки.

      Но в ее сборнике, где обнаружено столько понимания пленительной женственности, где столько неподдельного ориентализма, есть и другое – есть философия. В нескольких словах наметим несколько мыслей ее.

      Душа – Божья чаша. И сквозь жизнь надо пронести ее так, чтобы не пролить ни капли из ее драгоценного вина. «Час не повторяется», и оттого в каждом часе необходимо отпечатлеть себя всего, необходимо до конца запечатлеть себя в своем. Не растратить своих сокровищ, не потерять напрасно ни одного дыхания своей души. Живи так, чтобы в «священной череде» дней и годов ни один не оказался лишним.