Закон отражения. Анна Клименко

со лба, – не мешало бы принять ванну… Да, похоже, мыться в здешних краях не принято вообще.

      – Что-нибудь придумаем, – сухо обронила Эсвендил, – завтра… А сейчас я бы легла спать.

      Кроватей не было. Потому сестры бросили в угол три соломенных тюфяка – и почти одновременно заснули.

      В ту ночь Миральде приснился странный и даже немного пугающий сон. Она брела куда-то по пыльной дороге, одна, без сестер. Стертые ноги кровоточили, горло ссохлось от жажды, усталость давила плечи каменной плитой… Но она шла и шла, сама не зная куда, не смея остановиться, и по обе стороны от дороги желтела выжженная летним зноем степь. Потом вдали замаячила покосившаяся изба, и Миральда, хромая, побрела к ней, надеясь передохнуть и утолить мучительную жажду. Она отворила плотно прикрытую дверь, шагнула в прохладный, влажный сумрак, который ласково прикоснулся к обожженному солнцем лицу.

      – Эй, хозяева! – позвала ведьма, стоя в сенях, – есть кто?

      Ей никто не ответил. Постояв немного, Миральда двинулась дальше; жажда и голод заглушали всякую осторожность. А из избы пахло свежеиспеченными лепешками. И наверняка там была вода – чистая и прохладная, о какой только можно было мечтать.

      … В тусклом свете, что пробивался сквозь бычий пузырь, заменявший слюду в маленьком оконце, Миральда увидела грубо сколоченный стол и две лавки. На одной из них, ссутулившись, сидела хрупкая женщина, закутанная в плащ мышастого цвета, латанный-перелатанный, но чистый. Она сидела спиной к Миральде, и та видела только длинные прямые волосы цвета воронова крыла, расплескавшиеся по плечам и спине.

      – День добрый, – осипшим голосом сказала ведьма, – не позволите ли передохнуть в вашем доме?

      Женщина вздрогнула. Не оборачиваясь, указала на пустую лавку.

      – Садись, ведьма.

      Голос ее был очень мягким, приятным, с едва заметным певучим говором – но Миральда оторопела так, словно ей в лицо швырнули самые страшные оскорбления.

      – Откуда вы знаете, кто я?

      Женщина медленно обернулась – и крик застрял в горле.

      У нее было очень бледное лицо с правильными чертами. Тонкие черные брови с капризным изломом. Изящный носик и едва тронутые краской губы. А глаза – огромные, продолговатые – как два полированных куска черного обсидиана, ведьминого камня. Ни белков, ни радужки – только бездонная и отражающая свет чернота.

      Болотная ночница.

      – Я все знаю про тебя, ведьма, – сказала нелюдь, медленно поднимаясь.

      Миральда судорожно схватилась за компоненты заклятий – но они рассыпались в пальцах прахом. Хотела бежать – но вдруг поняла, что за спиной – бревенчатая стена и никаких сеней нет и в помине.

      Ночница подходила все ближе.

      – Почему ты пытаешься бежать, сестра?..

      И вдруг все оборвалось, провалилось в мешанину цветных пятен.

      Тук-тук-тук…

      Тук-тук-тук…

      Миральда открыла глаза, в ужасе уставившись в низкий потолок.

      Кто-то настойчиво стучал в затянутое бычьим пузырем оконце.

      Она