Корень «Suomi». Игорь Масленников

предположил Крылов.

      – Я слышал, финны грибы не едят, – сказал Сергей.

      – Не голодали, вот и не едят… – усмехнулся Иван.

      – Лисички едят с большим удовольствием… – вставила Кирсти. – Называют «кантарель».

      – «Кантарель»… Да, скандинавы их употребляют, даже импортируют… Из Литвы, например, – сказал Иван и пошутил: – а также уважали мухоморы… Но это было давно и это были варяги, викинги, а не финны, не карелы и даже не русские. И всё происходило в этих же скалистых буераках.

      – Между прочим, молоденькие шляпки белых, рыжиков, шампиньонов можно есть сырыми, даже класть в салаты. А вот сыроежки сырыми не съедобны, несмотря на такое их название, – горькие и опасные, – заметил Иван и, открыв багажную дверь машины, выпустил Юсси, строго сказав:

      – Далеко не уходи…

      – И не убежит? – удивилась Динара.

      – Автомобильный пёс… С рождения должен был стать транспортным средством. Всю жизнь мечтает об упряжке и об опытном каюре… А какой я каюр!..

      …Путешественники в сопровождении Кирсти двинулись по парковой тропинке.

      – А здесь стоят наши «теплушки», или «землянки» – все композиторы их по-разному называют… А это моя избушка… – Кирсти показала на аккуратный павильон.

      …Угол одного из деревянных павильонов рядом с основным гранитным домом был зачем-то разворочен. Между деревьями бродили молчаливые южане. Мужчины в ветровках и светло-серых халатах, а женщины (там были и женщины) почему-то в пёстрых шалях и плиссированных белых юбках.

      – Финские цыгане… – тихо объяснила Кирсти.

      – Нерастворимый народ, – сказал архитектор. – Это вам не кофе, это – цыгане.

      – Серёжа, – в голосе Кирсти звучало отчаяние, – ты только посмотри, что происходит.

      Десяток музыкальных инструментов – пианино был в беспорядке сгружен на старый склад, чтобы, как сказала Кирсти, их не повредил грибок.

      В середине парка стоял просторный коттедж. Они подошли к нему.

      – Это «Секретарская дача» – для начальства Союза композиторов.

      Внутри всё стояло на месте. Рояль, пюпитры, письменный стол и мягкая мебель карельской берёзы…

      – Когда Дмитрий Дмитриевич Шостакович стал секретарём союза, он часто приезжал сюда осенью на белой «Волге», когда бывал в Ленинграде. С ним всегда была его старшая сестра Мария Дмитриевна Дидерих.

      – Дидерих? – оживился Сергей.

      – Да… По мужу… Баронесса. Солила грибы в своих эмалированных вёдрах. Предпочитала белые грузди… А грузди ей находил Моцарт…

      – Моцарт?! – ещё больше изумилась Динара. – Амадей?

      – Нет… Волкодав. Когда Шостаковичи перестали приезжать, он исчез… Всё это было ещё до меня… Может быть, сказки, а может быть, и не сказки, – закончила экскурсию Кирсти.

      Иван и Динара стояли молча.

      – Вы думаете, это мистика!.. Я во всё это поверил ещё в прошлом году, – Сергей поддержал свою подругу.

      «Тараканы» в голове Седого… В ней благополучно уживались немецкий «орднунг» и постоянное