Аромат крови. Антон Чиж

усмехнулся. – Нельзя пренебрегать чистящими средствами в личной гигиене.

      Родион оценил юмор кислой улыбкой и добавил:

      – И зубной порошок ненавидел.

      – А чего это Вендорф так переполошился?

      – Никакого логичного предположения… Поможете мне в «Помпеях»?

      Лебедев потянулся во все стороны, как сытый кот.

      – Что с вами делать… Только хотел провести вечерок в обществе душевных актрисок, а вы тут как тут. Ладно, мучьте старика, да…

      Схватив походный чемоданчик и накинув бобровое пальто, криминалист был готов, как по сигналу тревоги. Родион замешкался и с некоторым усилием оделся.

      – Нет, вы мне не нравитесь, – без тени шутки сказал Лебедев. – Простудились?

      – Я же сказал: страдаю от любви…

      – Вот как?.. О, чуть не забыл… – Чемоданчик с грохотом посуды водрузился на докторский столик. – Барышня, конечно, красавица, умеете трупы подбирать, просто талант, но это – радужный пузырь. Лопнет – и нет ничего.

      – Что это значит?

      – Жить ей оставалось недолго. Ну, года два – максимум.

      – Ее отравили?

      – В мышечных тканях обнаружил повышенное содержание сулемы. И это мягко сказано. Барышня напичкана ртутной солью, как гусь яблоками. Буквально непонятно, в чем душа держалась. Поэтому мой вам совет: Nimium ne crede colori[11].

      – Сколько ее подкармливали отравой?

      – Примерно полгода. Могу заверить: с пищей или жидкостями сулема не попадала.

      – А как же тогда?

      – Не знаю. Может, надышалась… – зажав сигарку в зубах и лихо размахивая чемоданчиком, Лебедев удалился. Чрезвычайно довольный собой и произведенным фокусом. А логическая цепочка, задрожав от напряжения, чуть не лопнула, но выдержала. На то она и логика: крепче стали, прочнее алмаза. Так сказать.

      Строй, закованный в латы, с красными крестами на белых плащах и страусиными плюмажами на шлемах, пошел рысью. И вот уже верные кони, разгоряченные бегом, вырвались на галоп, неудержимые. Вот уже вымпелы на копьях нацелились на врага. Неистовый Коля привстал на стременах и, подняв одной рукой знамя, закричал громче топота: «Монжуа и Сен-Дени!» И повел всех за собой. Клич подхватили другие рыцари и понесли нарастающей волной, которая сметет на своем пути горы и скалы. И вот уже стальной таран ударил в ряды сарацин с такой мощью, что побежали проклятые осквернители Святой земли. И вот уж близится победа. Но тут что-то больно ударило его в затылок и плечо. Падая, рыцарь Николя прижал к себе знамя, чтобы и мертвым он мог вести товарищей вперед.

      Вздрогнул и проснулся. Но кованые перила сжимал крепко.

      – Хорош помощничек, нечего сказать! – проговорил громадный и грозный господин, в котором Коля с ужасом узнал великого Лебедева.

      – Но фонарь держит крепко…

      На другого господина можно было полагаться как на последнюю надежду. Слабую, но все же. Вскочив со ступеньки, на которую присел отдохнуть, Коля стал горячо доказывать, что не спал, а только глаза прикрыл от яркого света. Но даже с закрытыми глазами он – начеку.

      – А

11

Не слишком доверяйте красоте.