Аромат крови. Антон Чиж

на этажерках чего стоят. Все говорило о том, что жить в таком аду ни один мужчина не смог бы.

      Пауза явно вышла за рамки приличий.

      – Разбираетесь в живописи, господин сыщик?

      Извинившись, Родион пояснил, что он – чиновник полиции.

      – Это все равно, – ручка небрежно отмахнулась. – Говорите скорей, что у вас за причина. У меня мало времени.

      На помощь пришел мгновенный портрет. Он быстро шептал на ухо: даме – за тридцать лет, но выглядит на десять лет моложе, великолепная, заботливо ухоженная, чувственная красота, избалована богатством, капризна и ленива, скорее вздорный характер, легко плачет и смеется, может быть ветрена и мстительна, в жизни полагается не на ум, а на женские чары. Не простой, быть может, опасный характер.

      – Достаточно насмотрелись? – с вызовом и некоторой игривостью спросила она.

      – Простите, я не знаю ваше…

      – Клавдия Васильевна.

      – Благодарю… – чиновник полиции старался быть деликатным, чтобы раньше времени не испугать. – Могу взглянуть на фотографию вашей дочери?

      Пальчик указал рамку на камине.

      В центре портретного снимка восседал господин дородной внешности, до удивления похожий на графа Витте. К нему прижались девчушки лет восьми, поразительно схожие между собой, а на коленях уместилось ангельское создание лет пяти с белокурыми локонами.

      – Кто из них Эльвира Ивановна?

      – Младшая. Вы довольны?

      – Могу я побеседовать с вашим мужем? Боюсь, разговор будет для вас непростой.

      – Иван Платонович умер год назад, – сказала Клавдия Васильевна, поправляя складки халата. – Оставил нас и мыловаренное дело, так сказать.

      Ну конечно! «Паровая мыловарня Агапова» – на этикетке герб с медалями выставок и обертка желтоватой бумаги. Мыло, которым мылась вся страна. Знаменитые сорта «Бархатное», «Нежное» и «Пуховое». В недалеком детстве Родион особо ненавидел «Нежное»: оно давало обильную пену, которая жутко щипала глаза. Но вымывало до хруста кожи.

      Между тем найти следы или улики горя в облике вдовушки не смог бы и сам Лебедев. Смиренно извинившись и за эту оплошность, Родион спросил, где сейчас Эльвира Ивановна. Любящая матушка издала звук вроде фырканья:

      – Следить за ней, что ли? Эля – самостоятельная барышня, взрослая. Я не вмешиваюсь в жизнь дочери.

      – Она сейчас дома?

      – Что за глупости, ушла давно.

      – Когда именно?

      – Откуда мне знать? Еще днем. Объясните, наконец, в чем дело?

      Не имея разрешения присесть, Ванзаров выбрал кресло как можно ближе к диванчику.

      – Клавдия Васильевна, вынужден сообщить вам неприятное известие… Велика вероятность, что ваша дочь убита.

      Следовало ожидать испуга, или истерических криков, или хоть слез. Не каждый день матери сообщают, что дочь ее погибла. Однако госпожа Агапова проявила исключительную выдержку. Сбросив ноги на ковер, села прямо и с глубочайшим удивлением переспросила:

      – Убита?!