Скорость. Дин Кунц

посмотрел на свое отображение в зеркале, возможно, чтобы убедиться, что на лице виден тот самый ужас, который он испытывал.

      – Билли, ведь такие буфера, как были у нее, редко у кого увидишь, а? – спросил Нед бармена.

      – Согласен, – кивнул Билли.

      Нед слез со стула, направился к мужскому туалету, остановился около туриста.

      – Даже когда рак иссушил ее, буфера остались прежними. Она худела, а они словно прибавляли в размерах. Почти до самого конца она выглядела такой соблазнительной. Так жаль, что ее не стало, не правда ли, Билли?

      – Очень жаль, – согласился бармен, и Нед проследовал к мужскому туалету.

      Затянувшуюся паузу нарушил турист:

      – Вы интересный парень, Билли-бармен.

      – Я? Никогда не мочился на окна соседей.

      – Думаю, вы – как губка. Впитываете в себя все.

      Билли взял полотенце, принялся протирать стаканы, ранее вымытые и высушенные.

      – Но при этом вы и камень, – продолжил турист, – потому что, если вас сжать, ничего выдавить не удастся.

      Билли продолжал полировать стаканы.

      Серые глаза, и без того яркие, заблестели еще сильнее.

      – Вы – человек с принципами, а это редкость в наши дни, когда большинство людей не знают, кто они такие, во что верят и почему.

      К подобным монологам Билли тоже привык, хотя, надо признать, слышать их ему доводилось нечасто. В отличие от Неда Пирсолла, произносить такие монологи мог только эрудит, но, в принципе, это был все тот же пивной психоанализ.

      Он испытывал разочарование. На какой-то момент ему показалось, что этот незнакомец отличается от других двущеких нагревателей, которые повышали температуру винила высоких стульев у стойки.

      Улыбаясь, Билли покачал головой:

      – Принципы. Вы мне льстите.

      Турист маленькими глотками пил «Хайнекен».

      И хотя Билл больше не собирался ничего говорить, он услышал собственный голос:

      – Не высовывайся, сохраняй спокойствие, ничего не усложняй, не ожидай многого, наслаждайся тем, что есть.

      Незнакомец улыбнулся.

      – Будь самодостаточным, ни во что не вмешивайся, позволь миру катиться в ад, если ему того хочется.

      – Возможно, – не стал спорить Билли.

      – Это, конечно, не Платон, – сказал турист, – но тоже определенная философия.

      – А у вас есть своя? – полюбопытствовал Билли.

      – В данный момент я верю, что моя жизнь станет лучше, если мне удастся избежать продолжения разговора с Недом.

      – Это не философия, – улыбнулся Билли. – Это факт.

* * *

      В десять минут пятого Айви Элгин пришла на работу. Она была официанткой, такой же, как любая другая, и объектом желания, какие встречаются крайне редко.

      Билли Айви нравилась, но желания трахнуть ее он не испытывал. И вот это превращало его в уникума среди тех мужчин, которые работали и пили в таверне.

      У Айви были рыжие волосы, ясные глаза цвета бренди и фигура, которую всю жизнь искал Хью Хефнер[2].

      В свои двадцать четыре года она вроде

2

Хефнер, Хью (р. 1926) – основатель журнала «Плейбой» (1953 г.), в первом номере которого был напечатан календарь с фотографией обнаженной Мэрилин Монро.