Возвращаться – плохая примета. Том 1. Юлия Ляпина

ведро – а второе как, оно ж за спиной? В общем, крутилась и так, и эдак, пока не разлила одно ведерко. Да прямо в новые поршни!

      Вода ледяная. Шерсть не мокнет, но сбилась комком. Ноги скользят…

      В общем, сходив пару раз туда-сюда с ведерками без коромысла, скинула эти кожаные лапотки и повесила на тычки для каких-то овощей просушить. Вран трусил за мной, как привязанный. Тыкался холодным носом в босые ноги, цеплял ушами подол. Заглядывал в глаза – точь-в точь дрессированная немецкая овчарка: все понимает, но не говорит.

      Останавливаясь передохнуть, я охотно гладила лобастую черную голову, вынимала из шерсти репьи и любовалась псом: глубокая грудь, горделивая голова, осанка! Красавец!

      Ходить по холодноватой земле босиком оказалось приятно. Я быстро наполнила кадушки на печи и уже подбиралась к бадье для стирки, когда от дома послышались шаги. На тропинку вышел рыжеволосый конопатый парнишка лет тринадцати. Увидев меня, он слегка поклонился и пробормотал:

      – Госпожа Рита, госпожа Руима велела мне затопить баню.

      «Госпожа»?.. Ну, травницу, понятное дело, так называют из великого почтения к ее искусству. А меня-то за что так поименовали?

      Пожав плечами, потащила очередную пару ведер с водой к баньке. Парнишка встретил в дверях, почтительно перехватил ведра и сказал, что госпожа Руима ждет меня в доме.

      Вот и хорошо, а то тонкие деревянные ручки уже натерли мозоли на пальцах и ладонях!

      Прихватив по дороге свои поршни, отряхнула платье, ополоснула руки и лицо в бочке с дождевой водой и вошла в дом, провожаемая тоскливым собачьим взглядом. Ничего себе пенки! Можно подумать, я у него из каши мясо своровала!

* * *

      В доме Руима сунула мне в руки корзину с зельями и узел с бельем. Потом пошли в баню и долго мылись. Травница, обмазав меня всю каким-то сладко пахнущим киселем, велела завернуться в покрывало и идти в дом, не пачкая одежду.

      На столе чинно стоял странный самовар, на его маковке пыхтел медный чайничек с травяным чаем. В мисках с бульоном плавали маленькие кусочки белого мяса и зелень, вместо хлеба были сухари.

      Бульон полагалось просто выпить, а мясо и зелень выловить сухариком или грубоватой деревянной ложкой.

      Потом долго и неспешно пили чай с той же сладкой хрустящей травкой, что и утром. Травница с удовольствием, прикрывая глаза грызла медовый пряник, вручив мне сушку:

      – Погрызи девка, тебе полезно.

      Пот стекал с меня в три ручья, даже сидеть было неудобно – казалось, вот-вот соскользну с лавки.

      После еды Руима принимала пациентов. Молодой парень с загноившимся порезом от косы. Молодка с ожогами на руках – из корчаги плеснуло горячим медом. Старик с утробным кашлем и не разгибающейся ногой.

      Я пряталась в горнице, запоминая, чем травница лечит селян. И отчаянно зевала, рискуя вывихнуть челюсть.

      Наконец стукнула калитка, и Вран простучал когтями по полу. Пес сунул любопытный нос в горницу.

      – Поди, проветрись, – ворчливо сказала травница, – посмотри хоть, как