Питер. Шимун Врочек

постройками. Машинный зал, топливный зал, зал для хранения запчастей и инструмента, вытяжка и поддув. Комната механика и тамбур. Живи и радуйся.

      Но топлива жрет, зараза, немеряно.

      Хорошая станция. На Василеостровской столько соляры отродясь не водилось.

      Иван кивнул Пашке – хватит пока. Потом вытер руки о полотенце, вернулся к свои вещам и отыскал, хотя и не сразу (сопротивлялась, блин), железную кружку. Пора было напиться по-настоящему.

      Налил воды и, стоя у края платформы, начал пить маленькими глотками. Иван пил и смотрел, как приходят в себя бойцы Альянса. Кто-то болтает, кто-то ест, но большинство спят – эта сторона платформы плотно застелена телами в зеленых бушлатах и в черных куртках. Оно и правильно. Сон – лучшее лекарство.

      Дыхание и храп. Откуда справа, из-за некогда белых колонн, окаймленных алюминиевыми поясками, иногда доносились стоны. Там раненые. Там лазарет.

      Атака на Маяковскую сорвалась. Бордюрщики были готовы к нападению.

      Потоку, шедшему по параллельному туннелю, повезло больше. У бордюрщиков был только один «корд», поэтому там их встретил всего лишь огонь автоматов и ружей.

      Поэтому и потери у них были меньше.

      Кулагин с невскими сумел взять первый блокпост и готовился штурмовать второй, когда ему приказали отходить.

      Первый неудачный штурм обошелся Альянсу в четырнадцать убитых и тридцать с лишним раненых.

* * *

      – Меркулов, тебя к генералу!

      Да что ему опять надо? Иван нарочно неторопливо повернулся, вздохнул, нехотя поднял глаза.

      Перед ним стоял хлопец. Круглощекий, сытый.

      – Слышь, Меркулов! – сказал хлопец. – Ты оглох, что ли? К генералу тебя.

      – Оно мне надо? – Иван зевнул. Вытянул ноги, потянулся. Аж зарычал от удовольствия. – Что у тебя?

      – Ты еще и ослеп, Меркулов, – сказал хлопец. – Смотри, допрыгаешься. Тебя генерал зовет. Сказал срочно, одна нога здесь, другая…

      – В заднице, – отчетливо закончил за спиной Ивана голос Гладышева. – А мы червями… н-ня! – продолжал голос. – Вот такие кренделя. Н-ня! И ватрушки с маком… Н-ня! Вот такая вот…

      В деревянную столешницу с треском впечатывались замусоленные карты.

      – Что?! – хлопец стал раза в три больше. Казалось, еще чуть-чуть, и он лопнет по швам, до того его раздуло от ярости. Красный, словно…

      – …н-ня! И семь тысяч с гаком!

      Хлопец Помидор повернулся к Ивану, пылая гневом праведным и гневом неправедным сразу, и заорал:

      – Приструните своих людей, диггер!

      – Ну, – сказал Иван и только сейчас заметил у Помидора на камуфляжных плечах полковничьи погоны. Прямо как у старой милиции. Это ж что получается, они уже и звания ввели? Мы тут сидит-то всего четыре дня. – Давайте, что ли, потише, мужики, – произнес Иван на пробу томным голосом. Полковник вздрогнул. – Ну… как бы… э-э-э… спать пора.

      Дальше Ивану стало лень ломать комедию, поэтому он замолчал. Не прет. Пойти действительно поспать, что ли? Штурм все равно отложили.

      – Что вы