Хроники понедельника. Андрей Страфагиръ.

армию, милицию, пожарных, дворников, учителей и этого….

      – Кого?

      – Не помню, как зовут. В шубе, с бородой, нос синий, за плечами мешок, а в мешке…

      – Подарки!

      – Да какие подарки! Топор, которым старушку на чёрной лестнице тюкнули.

      – Мы власть или кто? Балаган или комедия?

                              ***

      Место происшествия не внушало доверия. Штырц не мог вспомнить ни одного места происшествия, которое внушало бы ему доверие.

      – Это здесь?

      – Да.

      – Ну, и обстановочка!

      Обстановочка в антоновском городском архиве была как после ревизии на советской овощебазе. Гнилая была обстановочка, тревожная. Тихо-тихо, муха не вякнет и чем-то пахнет несвежим, тонко-тонко, несвежим столь давно, что из вони уже переквалифицировалось в аромат.

      По анфиладе комнат, между стеллажами с документами, директор архива, внушительная дама лет пятидесяти, плывёт как каравелла, гордо задрав нос и корму.

      Встречая её взглядом, Штырц услышал, как у него по позвоночнику, от копчика к шее, марширует взвод электрических мурашек.

      ММ сопел рядом, как школьник в замочную скважину.

      Зебруссь тёр кулаками, прослезившиеся, глаза.

      – Что вам угодно, молодые люди? – Спросила Матильда Гаевна так, как обычно это спрашивают рестораторы припозднившихся клиентов.

      Матильда Гаевна помнила то время, когда дом дворянского собрания, пережив бурную эпоху в различных статусах, встретил Перестройку под знаменем профсоюзов. Иными словами, члены профсоюза работников торговли и общепита имели здесь, по бесплатной путёвке, стол, кровать и лечебные процедуры.

      От профсоюза, когда советская власть приказала долго жить, Матильда Гаевна перешла по наследству в архив.

      Матильда Гаевна была дама опытная. Она знала, умела и любила обращаться с «молодыми людьми» любого возраста. К сожалению, последние лет пятнадцать «молодые люди» посещали её весьма редко. Она скучала.

      – Я Зебруссь, – взял инициативу на себя помощник пресс-секретаря. – Помните, я был у вас сегодня утром?

      Матильда Гаевна бросила снисходительный взгляд на Зебрусся с высоты своего небольшого роста так, что Зебруссь, длинный как баскетболист, почувствовал себя мячиком для настольного тенниса.

      – И что? – спросила Матильда грудным контральто.

      – А не промочить ли нам чем-нибудь горло? Лично у меня пересохло. – Сказал по этому поводу Штырц.

      Нельзя отрицать своеобразие жизненного опыта Матильды Гаевны, но куда ей равняться с опытом Штырца и ММ. Детективы читали Матильду как шифровальную книгу с устаревшим ключом.

                        ***

      Думу колбасило. Левых радикалов пожирала жажда деятельности. Они готовились к немедленному преодолению кризиса, а именно, законодательно обещать каждой корове по седлу, каждому барану по воротам, каждой бабе по мужику, а всем им вместе – право на счастье.

      Правые демократы тоже хотели счастья, для чего предлагали отдаться