Человек из дома напротив. Елена Михалкова

слова, а интонации и темп речи. Нина понятливо кивала.

      – Раз вы учились с Эмилем, вы помните, какой он был, – сказала она. – Остроумный! Хлесткий! Бросит мне пару слов – я весь день рыдаю. Эмиль говорил: тот, кто не отличает Феллини от Абеляра, не имеет права на ужин. Ну… приходилось сидеть на кефире. Зато для фигуры полезно.

      Нескрываемая гордость, звучавшая в ее голосе, озадачила Макара.

      – Может быть, поэтому у него не было друзей, – задумчиво сказала Нина.

      – Как не было? – удивился Илюшин.

      – На третьем курсе он был влюблен в какую-то девочку, но она не ответила ему взаимностью. А может быть, ответила, но вскоре бросила. Сам Эмиль об этом никогда не упоминал, его родители проговорились. Еще были какие-то приятели… Наверное, из-за девушки они все переругались. – Она заговорила неуверенно. – Вы сами этого не помните?

      – Увы. Я же видел его только издалека. Восхищался, точнее сказать…

      – Когда мы начали встречаться, он ни с кем меня не знакомил. Сначала я думала, это из-за того, что Эмиль меня стесняется… А потом догадалась, что у него нет никаких друзей. Даже на нашей свадьбе гуляли только его коллеги, а из института никто не пришел.

      Странно, подумал Макар, очень странно. А как же дружба, о которой говорила сестра Сафонова?

      – Эмиль был очень умный. Очень! Он столько читал, вы не представляете. У нас дома огромная библиотека! Я даже не знаю, что теперь делать со всеми этими книгами. Так и стоят…

      – А вы сами их не читаете? – вырвалось у него.

      – Нет. Я же дурочка.

      Она улыбнулась, будто извиняясь. Илюшин пристально взглянул на нее и довольно много понял об Эмиле Осине, и то, что он понял, ему не понравилось. Девочка-глупышка, не читающая книг, прелестное юное существо, не знающее, кто такой Феллини и чему учил Абеляр… Но если тебе важен был ее ум, Эмиль, зачем ты на ней женился?

      – Я не думаю, что вы дурочка, – сказал он.

      – Вы просто мало меня знаете. Моя мама приговаривает: «Был бы ум бы у Лумумбы…»

      – …ни при чем бы был бы Чомбе, – машинально закончил Илюшин.

      – А я всегда маме на это отвечаю, что Лумумба – очень красивое имя, и если она будет часто его повторять, я назову им дочку.

      Макар засмеялся. Нина Осина начинала ему нравиться.

      – Вы знали, что Эмиль пел в хоре? – Она снова стала серьезной.

      – Нет.

      – У него прекрасный голос! Высокий, тонкий-тонкий! Тенор. Прямо ангельский! Он учился в институте, а по выходным пел в соборе. Его родители говорили, что у Эмиля впереди завидное будущее… Мы поженились, а через год он погиб.

      – В две тысячи двенадцатом, кажется?

      – Да. Так глупо получилось… Он возвращался вечером с работы и срезал путь через стройку. Было грязно, шел дождь… В общем, Эмиль сорвался. Его нашли в котловане со сваями. Он упал и разбил голову.

      – Эмиль был пьян? – спросил Макар, догадываясь об ответе.

      – Нет, что вы! Он совсем не пил.

      – А когда это случилось?

      – Тринадцатого ноября.

      Илюшин выразил сочувствие,