Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 2: Колхоз. Часть 2. Елена Поддубская

я с тебя в поле три шкуры спущу. И не говори, что не слышал!

      – Да слышал я, слышал, – ответил Савченко и послушно пошёл за Светой; дежурные преподаватели Михеева и Бражник скомандовали идти на завтрак.

      Уже через минуту из барака выбежал Бережной и, никому ничего не объясняя, понёсся в сторону бани, обгоняя колонну студентов и преподавателей первой смены.

      – Потрусил запрягать Мирона, – вздохнула Ира Масевич и потёрла щёки; от волнения холод ощущался сильнее. Институтский завхоз Мирон привёз опоздавших студентов и самого Бережного ещё в среду и, загуляв в колхозе с местным кочегаром и своим начальником Блиновым, ректором по хозчасти, до сих пор в Малаховку не уехал.

      – Думаешь? – переспросил гимнастку-«художницу» её одногруппник Армен Малкумов и нахмурил лоб. Похоже, их куратор действительно бежал к оранжевому уазику, что стоял на парковке возле бани.

      – И думать нечего. Плохи дела, – теперь Ира-гимнастка нервно тёрла руки. Поняв её слова по-своему, Армен протянул ей большие варежки:

      – Давай наденем сверху твоих, – он указал на тонкие шелковые перчатки гимнастки. – В таких замуж хорошо выходить, а не картошку собирать.

      – Замуж хорошо и без перчаток, – улыбнулась Масевич, уступчиво протягивая руки.

      Подобная идиллия на фоне всеобщего тягостного молчания казалась сценой не из этого спектакля.

      – Прямо «Юнона и Авось», – завистливо скривилась Ира Кашина, легкоатлетка и прыгунья в высоту. По лицам ребят москвичка поняла, что никто из них, приезжих, не знает про новый спектакль столичного «Ленкома». Кашиной посчастливилось попасть на предпремьерный прогон спектакля, тут же ставшего культовым, чем девушка, конечно же, очень кичилась.

      – И прямо, и криво, – подтолкнул её Стальнов, указывая на тропинку. – Под ноги смотри, а то бухнешься.

      Высотница фыркнула и, мотнув косой, выбившейся из-под шапки, пошла впереди Володи, виляя бёдрами, и запела, коверкая текст и жутко перевирая мотив:

      Ты меня на рассвете разбудишь,

      Без перчаток на поле полюбишь.

      Я тебя никогда не забуду,

      Ты своих рукавиц не увидишь.

      – Что за дурацкие песенки?! – не выдержала подобной самодеятельности фигуристка Станевич и закрыла уши руками.

      Конькобежец Юлик Штейнберг тут же приказал Кашиной замолчать. Ира-легкоатлетка махнула своей тёзке-фигуристке:

      – Станевич, зря ты так! Увидишь, через год эту песню будет знать вся страна! Поэтому учи слова и подпевай.

      – Спасибо. Лучше я поберегу силы для другого, – ответила маленькая Ира своей рослой соседке по комнате. Кашина, понимая, что поддержать её некому, пошла дальше молча, но вилять бёдрами не перестала.

      – Слава богу, заткнулась. А то, поди, до кишок глотку себе застудила, – насупила брови лыжница Таня Маршал, совершенно не переживая о том, слышит капризная одногруппница её низкий голос или нет.

      – Кашиной всегда хорошо,