Поэты местные – мессии. Стихотворения, поэмы. Алексей Болотников

из черепа тараща,

      Важен ты или смешон,

      Если мыслишь ты – о чем?

      Иль о вечном?..

      Иль о пище?..

      О, динлин из Динлин-го,

      Пращур выжженных язычеств,

      Ты один из сотен тысяч вас,

      Не знающих богов,

      Распростерт передо мною…

      Средь курганов – мой каков?

      ***

      Степь…

      Стелется ковыль…

      Поклон глубок…

      И судорогой ссучившихся сук

      Клубится змей спарившихся клубок.

      И суслик, встав, улавливает звук.

      Выпь хочет выпить —

      с ночи до утра —

      Как будто ее, сонную,

      сосут.

      И путник в шкуре зябнет у костра

      и держит рог архара, как сосуд.

      Степь…

      Вызверилась Азия моя!

      Куда ни кинь – везде её глаза.

      Везде и стать, и гнев, и зов зверья…

      Чисты лишь – беспристрастны! —

      небеса.

      ***

      Не забытый Богом уголок,

      солнцем прокаленный, ветром гнутый….

      Степь и бор! Вполне возможно, Бог

      здесь любовь испытывал…

      В минуты сотворенья рек и островов

      как он холил перекатов пенье!

      Как библейский раб его Иов,

      может быть, испытывал терпенье,

      населяя райские места

      нашим прапрапрадедом и …бабой

      в в шалашах с ракитова куста,

      под дуплистополою корягой.

      Наблюдая размноженья пыл,

      Ликовал Господь: «Ого, отава!»,

      Насаждал осоку и ковыль,

      ягодник и хмель, смеясь лукаво.

      По утрам туманил острова

      томной грустью девы волоокой.

      И питалась росами трава,

      и дурила за речной протокой…

      Был еще, вполне возможно, Бог

      эклектичен несколько мгновений,

      когда куст калины, сделав вдох,

      запалил, как фокусник и гений…

      Оградил селение горой,

      окружил болотом и забокой.

      И – озвучил, как пчелиный рой.

      И насытил – патокой и током.

      Стоп! Вот здесь я не могу понять,

      что творец содеял с атмосферой…

      Утром небо хочется обнять!

      На ночь в стог переселиться

      с верой, что изо дня в день, из века в век

      никакой не будет перемены!

      А я есть и буду – человек

      на своей земле и во Вселенной!

      Стоп… стоп… стоп! Конечно, перебор.

      Передозировка хвойной хмари.

      Точит глаз сентиментальный сор.

      Лезут в душу солнечные твари.

      ***

      Империя накренилась к закату.

      В азарт вошли её гробовщики.

      Как гул камней и вод по перекату,

      Молва и эхо сорвались с цепи.

      Неистовствует смерть ужасным всплеском,

      Как жуткий бред, неистовствует жизнь…

      И снова бродит волчьим перелеском,

      Плодится по империи «аизм».

      Марксизм… нацизм… слепой