Еще не все потеряно. Марина Серова

достаточно окаменел для прободения щитовидки этого качка.

      – Ла-адно! – протянул он с сожалением и, повернувшись, направился к верстаку, на котором, как я заметила только сейчас, среди разбросанного на газете рыбьего мусора, стояла батарея пивных бутылок.

      – Ява! – обратилась я к Лихачу.

      – Почему не Паша? – ответил он.

      – Хорошо, Паша, если я Татьяна, а не Ведьма.

      Расстегнутая рубаха позволила увидеть татуировку на его груди – собор с куполами, а на пальцах правой руки синели три «зоновских» перстня.

      Вот тебе и паренек!

      – Ты откуда со Скарабеем знакома? Он позвонил и попросил за тебя, как за родную. Таких, как ты, у него отродясь не было. А?

      Его негромкий голос гулко звучал в пустом помещении.

      – Пива хочешь?

      Я, отказываясь, покачала головой.

      Ява подошел к соратникам, занятым запрокидыванием бутылок донышками кверху.

      – А чайку? Только чифирь у нас. Разбавить?

      – Немного.

      Я подошла к ним, уселась рядом с Фиксатым на предложенную Явой табуретку.

      – Ты что, Паш, она же долг ювелира снять требует! – пробубнил Фиксатый, вороша рыбьи очистки.

      – Да нет, мужики, – Ява слил в стакан заварку, добавил кипятка из стеклянной, накрытой фанеркой банки, протянул мне, – не долг, а срок отодвинуть.

      – А на фиг нам это надо? – спросил Лобан.

      – Сейчас Татьяна объяснит.

      Ява шумно глотнул пива из горлышка.

      – Она детектив, объяснять умеет.

      Чай здесь заваривали хорошо.

      – Филипповой платить сейчас нечем, – сообщила я, прихлебывая обжигающий, слегка вяжущий во рту напиток.

      – Иди ты! – возмутился Лобан.

      – Это так! – глянула я на него. – А платить она не отказывается. Имущество продаст и отдаст долги.

      – Бардак! – не верил Лобан. – Скажи?

      – Ага! – согласился Фиксатый, разглядывая меня с прежней неприязнью. – Имущество продаст и из города смоется.

      – Хватит вам дуру гнать! – Судя по выражению лица, пиво Лобану попалось кислое. – Денег у ней больше, чем у нас всех вместе! С таким-то папашей! Что? Грабанули их, ах ты, обездолили!

      – Не отказывается она платить! – прервал Ява его косноязычное возмущение. – А то, что из города может дернуть, так пусть! – Он поставил опустевшую бутылку на стол и потянулся за следующей. – Пусть! Ведь бабки тогда Татьяна отдаст. Да?

      Я кивнула:

      – Рискну.

      – Чем же она отвечает, непонятно мне! – не унимался Лобан.

      – Чем? – спросил меня Ява.

      Хорошо, что я обдумала этот вопрос заранее, по пути сюда, а то сейчас быть бы мне в растерянности. Не сбылась надежда, что минет меня чаша сия.

      – Машиной, – ответила я.

      – Оно тебе надо? – чуть не через плечо глянул на меня Ява.

      – У меня свой расклад в этом деле.

      Это было сказано удачно – на их языке, и они меня поняли. И страсти улеглись сами собой, между двумя очередными глотками, и я успокоилась, отставила в сторону