.

посмотрела прямо ему в глаза.

      Валерий Павлович отвел взгляд в сторону, остановил его на больничной карточке, зачем-то стал листать ее. Сколько раз ему ставили такие вопросы! И как невыносимо трудно говорить в таких случаях правду. Как-то он подслушал разговор больных, которые говорили, что врачи привыкли к смертям и относятся к ним спокойно и безразлично, но это была неправда. Каждый человек имеет одну жизнь, и когда понимаешь, что ему уже нельзя помочь, становится жутко, а сказать о том, что он обречен, – ужасно. Сейчас был такой случай. Он должен сообщить эту новость Римме, красивой, рыжеволосой, еще цветущей женщине, которая быстро превратится в высохшую живую мумию и от боли не будет хотеть жить, так что смерть станет для нее избавлением от мук. Разве можно к этому привыкнуть? Ему нужно жить с тем, что на его глазах уходят из жизни не только старики, но и молодые, которые безумно хотят жить. И ради того, чтобы спасать тех, у кого еще есть надежда, он здесь.

      Римма ждала ответа. Затянувшаяся пауза не предвещала ничего хорошего, и женщина замерла в ожидании.

      – Может, мне нужна химиотерапия или операция? – осторожно спросила она. – Я согласна на все.

      – Римма, я уже говорил, что ты обратилась к врачам слишком поздно, – медленно произнес он.

      Конечно же он должен будет сказать ей это, но он оттягивал время, словно какие-то минуты могли спасти эту красивую женщину от смерти, а его – от пытки это произнести.

      – Поздно оперировать… или что-то еще делать, – произнес Валерий тихо, но четко выговаривая каждое слово.

      Римма окаменела. Она сидела напротив него с широко открытыми от ужаса глазами. Он знал, что сюда она шла за надеждой, а он ее добивает своими словами.

      «Иначе нельзя, – пытался он себя оправдать, – она должна знать правду».

      – Римма, но это еще не конец. Ты можешь лечь к нам в отделение, мы будем поддерживать твой организм, помогать ему…

      – Продлить мою жизнь? – спросила она дрогнувшим голосом.

      – Да! Именно так, но ты будешь жить!

      – На сколько продлить?

      – Этого никто не знает, кроме Всевышнего, – ушел он от прямого ответа.

      – Тогда, Валера, скажи мне прямо, сколько мне осталось? Без этой поддержки организма?

      Она поставила прямой и самый тяжелый вопрос. Он должен сейчас дать на него ответ. В такие минуты Валерий Павлович ненавидел себя за то, что решил стать врачом. Когда шел учиться в медицинский, то были радужные мечты о спасении больных, однако реальность оказалась гораздо страшнее – он должен не только лечить, но и сообщать страшные вести.

      – Я не могу точно сказать, – сказал он.

      – Тогда скажи «от» и «до», – попросила Римма.

      Женщина была настроена решительно, и он обязан быть с ней честным. Валерий поинтересовался, не сможет ли к нему прийти ее муж, но Римма была против этого, она сама хотела знать всю правду.

      – От двух до трех, – сказал он.

      – Лет?

      – Месяцев, Римма, месяцев! Но если ты будешь у нас, то еще прибавится время! – сказал врач.

      Он не мог