Островок. Стихи. Наталия Овезова

      Размышление

      В белёной печи уютно пылают дрова,

      И в доме ночном на стенах танцуют жар-птицы;

      В оконном стекле рисуется тонкой петлицей

      Шафрановый месяц, и тянется время едва.

      Два, – отметили стрелки часов.

      В проёме дверном послышался скрип половицы… —

      Кудесница-ночь плетёт мне свои небылицы,

      И ей всё равно – закрыта ли дверь на засов?

      А мысль унеслась, минуя стекольный заслон,

      Где звёздный огонь срывался, как снег, по крупицам.

      Ей часто встречались наивные призраки-лица —

      Им в каждой искре мерещился бог Аполлон.

      Он! – устал от благой ворожбы,

      И каждая прихоть колола его, словно спица —

      Чем больше желаний, тем больше зевакам не спится,

      Тем больше заказов в потребности лучшей судьбы.

      Чуть-чуть волшебства прибудет от Феба* ко всем,

      Чтоб море идей светилось фортуной-зарницей.

      Увы, за мечтой отважно пойдут единицы,

      Другие же снова смирятся с господством проблем…

      Ем. На завтрак: румяный омлет,

      Кусок пирога и кофе горячий с корицей…

      Растаяли звёзды – на небе, в речушке, кринице…

      Виват, Аполлон!.. Желаний? Несбыточных нет.

      **Феб – прозвище Аполлона (лучезарный, сияющий).

      Островок

      Новогодняя ночь разгулялась морозною вьюгой,

      Сквозняком потянуло из трещин стареющих рам…

      Мой затерянный рай – дачный домик, вернее – лачуга,

      Был мне больше не рад – он привык к незатейливым снам.

      Мне бы свечи зажечь да, укутавшись стареньким пледом,

      Пить имбирный глинтвейн, окунуться в мечты с головой…

      Только где-то в душе я давно изжила домоседа,

      И к тому же гнетёт тишиной этот дачный покой.

      Здесь не встретишь чудес – табуретка, диван и печурка,

      Да ольховый буфет – он же шкаф, он же кухонный стол.

      В нём хранятся открытки, авоська и медная турка,

      Отсыревший табак и в закрутках «столетний» посол.

      На буфете самом разместилась резная часовня,

      По фасаду идёт ровной лесенкой низкий забор.

      Это мой островок – я к нему прикипела духовно.

      Это дед мастерил, он был на руку ловок и скор.

      Дед меня обожал, мне придумывал добрые сказки.

      На охоту ходил, делал бочки, всегда занятой.

      Жизнь войной обожгла, никогда не делилась по-барски…

      Мне бы сердцем понять – как ты там, за небесной чертой?

      Оберег

      Тихо ступает на цыпочках время —

      Каждой секундою ставится точка.

      Точка по точке – нелегкое бремя

      Мерки расставить на круглую строчку.

      Так вот – усердно и без остановки

      Стрелками шьёт  оберег-одеяние.

      Стёжка за стёжкою меткой сноровкой

      В мерки вшиваются слезы и счастье,

      Радость и горе, мечты и надежды,

      Снов зарисовки, победы, промашки…

      В жизни последущей мне акушеры

      Радостно скажут – родился в рубашке!

      Я играю на мандолине

      Я играю на мандолине – разливаю душевный свет.

      И струится «АМОРЕ-МИО» —

      Итальянской любви портрет.

      Я дарю его всем прохожим, неустанно дразню струну!

      И в ответ получаю тоже

      Благодарной любви волну.

      Тут смотрю, паренёк в сторонке на скамейке сидит один,

      Эсэмэски (видать, девчонке!)

      Пишет он, источая сплин.

      Я усилил мотив чечёткой, не жалея своих штиблет!

      Тот согнулся, как в банке шпрота,

      И бормочет какой-то бред.

      И звенят, и воркуют томно всемогущие звуки нот —

      Он  зевает аэродромно,

      Прикрывая ладонью рот.

      Я ему на кленовом грифе взял высокое «тиу-ту!»

      Он же грубо съязвил по рифме,

      И сквозь зубы добавил:

      – Тьфу!

      Я играю на мандолине – под финал дребезжит аккорд.

      Он гадает на мандарине

      И съедает свой натюрморт.