Корректировщик. Блицкрига не будет!. Георгий Крол

короткого приветствия Берия подал знак, и охрана вышла за дверь.

      – Наши войска под Саллой отброшены назад на 19 километров, как вы и предупреждали.

      Сталин начал без предисловий.

      – Вы можете сообщить ещё что-либо важное?

      – Очень немного, товарищ Сталин. Финской кампанией я не очень интересовался. Наступление финнов будет остановлено через несколько дней. 11 февраля будет прорвана линия Маннергейма. 13 марта будет подписан мирный договор. Да, ещё. Где-то в конце февраля Финляндия обратится за помощью к скандинавским странам, но они решат сохранять нейтралитет. Вот, собственно, и всё.

      Берия криво усмехнулся и что-то сказал Сталину по-грузински.

      – Вот товарищ Берия говорит, что для пророка вы не слишком хорошо осведомлены. Можете ответить на это?

      – Товарищ Сталин, я не пророк. Мало того, я даже не историк, я солдат. Историю я помню в пределах школьного курса. Только историей войны с Германией я интересовался всерьёз и имею очень подробные сведения, но и это, увы, не поможет.

      – Даже так, не поможет. А почему не поможет, товарищ Доценко?

      – Товарищ Сталин, я уже говорил. Если вы мне поверите, то той истории просто не может быть. Она изменится полностью. В моё время фантасты называли это «эффект бабочки». Ну, а если не поверите, то я вряд ли смогу быть полезен.

      – А что, Лаврентий, – Сталин засмеялся, обернувшись к Берии, которому смеяться явно не хотелось, – в чём-то он прав, как думаешь?

      Очень мне не нравилась его весёлость, но через секунду он снова смотрел на меня. Смотрел спокойно и серьёзно.

      – Это хорошо, что вы говорите правду, а не пытаетесь что-то придумать. В пророков мы не верим, а обман всегда открывается, рано или поздно. Мы проверили ваши данные о новых вооружениях. Нами дано указание о доводке и серийном производстве гранатомёта. Мы проверили и то, что вы говорили о выбивании показаний.

      Тут Сталин посмотрел на Берию, подумал и что-то сказал по-грузински. Берия возразил на том же языке, но Верховный покачал головой и добавил что-то ещё. Берия пошёл к двери, по пути глядя на меня. Скажем, не очень приветливо. Похоже, дружить семьями мы не будем. Ну да переживу, главное, Сталин мне верит. Верит! Едва за Берией закрылась дверь, Верховный продолжил разговор.

      – Ну что, товарищ Доценко, выпьем чаю и поговорим. Чай действует успокаивающе, а разговор будет серьёзный, так что не расслабляйтесь.

      – Постараюсь, товарищ Сталин.

      Мы сели у небольшого столика в углу. Там стоял самовар, заварочный чайник, чашки и вазочки с печеньем и фруктами. Верховный, как хозяин, налил чай и подвинул ко мне печенье.

      – Наливайте чай, Георгий Валентинович.

      – Спасибо, товарищ Сталин, – сказал я вставая.

      – Сидите, что вы вскакиваете, этак мы беседовать будем до послезавтра.

      – Виноват, товарищ Сталин, – сказал я, продолжая стоять. – Просто говорить «спасибо» без обращения – невежливо. А говорить «спасибо, товарищ Сталин» сидя