Надежда. Галина Львовна Романова

иногда покупали списанных «абордажников» и переоборудовали их в частные суда. Так сказать, ностальгия. Однако, именно этот «Шершень» не выглядел мирным. И он летел от Земли. И, судя по предварительному, на глазок, расчету, его путь лежал отнюдь не в сторону Марса, Венеры или Юпитера – хотя бы потому, что именно сейчас все три планеты находились с противоположной стороны. Оставалась либо Луна, либо Плутон, либо…

      Глубокий космос.

      И прежде, чем понял, что делает, Гурий до отказа утопил в гнездо тревожную кнопку.

      – Код четыре. Незаконное пересечение границы.

      Два часа спустя он стоял перед своим начальником, вытянувшись по струнке.

      – Как это понимать? – голос дяди был обманчиво мягок, но глаза метали молнии. – Ты что себе позволяешь? Мальчишка, сопляк! Сигнал общей тревоги, звонок в службу ПКО, активация зенитно-ракетного комплекса, да еще и боевая тревога! Здесь! Сейчас! И… у меня!

      – Но ведь это был «Шершень»! – упирался Гурий.

      – Ну и что? Теперь на каждый транспортник мы должны охоту открывать?

      – Это был не наш «Шершень»! Он не отвечал на позывные! Он отказался назвать свой код и лечь в дрейф!

      – Зачем?

      – Ну…Для досмотра.

      – Для чего? – начальник прекратил метаться по кабинету и остановился, прищурившись.

      – Для таможенного досмотра с целью выявления незаконного груза, контрабанды или иных нарушений, – отрапортовал Гурий. – Согласно таможенному кодексу мы обязаны досматривать все суда, вылетающие с планеты Земля.

      – Обязаны мы! – фыркнул дядюшка. – Ничего мы не обязаны. Это пусть у чиновников с Луны и Венеры головы болят. Мы – Земля, запомни это раз и навсегда. У нас уникальный статус в Галактике. Мы – закрытый мир. То есть, находящийся в добровольной самоизоляции во избежание, так сказать, конфликтов и лишних человеческих жертв. Да, мы с тобой обязаны стоять на страже наших интересов, но при этом и не забывать, что здесь все не так, как на других планетах. Мы – это мы, а они – это они. У нас свои законы, у них – свои. Они не вмешиваются в нашу жизнь, но и мы позволяем им жить так, как они сочтут нужным.

      – Значит, – Гурий нервно сглотнул, – надо позволять пришельцам расхищать наши… э-э…природные богатства?

      – А с чего ты взял, что они что-то расхищают?

      – Ну… есть же товары, технологии и сырье, которое не подлежит вывозу. Я учил… сдавал экзамены… Я помню. Это наша литература, наша музыка, в том числе эстрадные песни, представители животного и растительного мира, а также человеческие ресурсы, генофонд, так сказать.

      – «Генофонд»! Это не твоего ума дело. Тебе главное сейчас – тихо-мирно отсидеть здесь еще два с половиной года для наработки минимального стажа, после чего для тебя будут открыты все пути. Мы с твоими родителями уже обо всем позаботились.

      – Я хочу сейчас.

      – Что?

      – Я, – Гурий расправил плечи, – хочу уйти сейчас.

      – Не понял? – дядя подошел, заглянул в глаза. – Какая муха тебя