2:36 по Аляске. Том I. Анастасия Гор

в тот момент мне показалось, что он представляет себе выражения лиц родителей, потому что брови Эша предательски дрогнули в какой-то момент, как прорезались и скулы. Но затем…

      Он встряхнул головой, и тугие пряди золотистых волос запружинились. Развернувшись на каблуках вычищенных до блеска ботинок, Эш быстрым шагом устремился к барной стойке, словно опасаясь вот-вот передумать. Вероятно, так оно и было.

      – Эй, Тоби!

      Тоби вздрогнул и, рефлекторно поправив уложенную челку, обернулся на Эша, взгромоздившегося на соседний стул с таким размахом, что тот едва не опрокинулся назад.

      Эшли неловко закашлялся.

      – Привет. Я… Знаешь, я уезжаю скоро… Решил кое-чем с тобой поделиться. Можно я для начала угощу тебя виски?

      – Да, без проблем.

      Из соседнего угла я заметила, как глаза у Тоби возбужденно заблестели, и этот блеск, словно заразительная бронза, тут же перекинулся и на лицо моего брата.

      Удовлетворенно улыбнувшись, я с чувством выполненного сестринского долга подобрала со стола ключи от машины и двинулась в сторону выхода.

***

      Сколько уйдет консервированных ананасов, сосисок и паштета за неделю пути, чтобы продержаться до следующего населенного пункта? Хм, если учитывать еще и то, что было бы неплохо раздобыть какую-нибудь складную палатку на всякий случай, то придется отклониться от магистрали, заскочить в ближайший супермаркет и…

      2. Голос в тишине

      «Ш-ш-ш».

      – Эй, что такое?! Черт! Я же еще не закончила!

      Диктофон в моих руках жалобно запищал и, издав странный, неестественный лязг, зашипел, как дикая кошка в ответ на попытку потрепать ее по холке. Я озадаченно уставилась на маленькое металлическое устройство, помещенное в моей ладони, и совсем неожиданно переносицу мне обжег едкий запах плавящейся пластмассы.

      – Нет! Нет, умоляю! – воскликнула я, испуганно тряся почти задымившийся диктофон. Скрипнув зубами, я подскочила с табурета и яростно швырнула его на пол в коробку со всем тем барахлом, которое нашла здесь. И в этом барахле было все, кроме нужных запчастей, чтобы реанимировать мою единственную отдушину.

      Стрелка на интуитивно заведенных механических часах, прежде зависших на злополучном 2:36, уже подбиралась к полудню. Обреченно вздохнув, я медленно опустилась обратно и мрачно поджала губы. Вот теперь вокруг действительно не раздавалось ни звука: ни чириканья птиц, ни хруста гальки за окном, ни свиста ветра под крышей. Не стало и моего голоса, как и ощущения пользы от болтовни вслух: архивация текущей истории о гибели мира – все, что разубеждало меня в моем же безумии, когда я впервые начала разговаривать сама с собой, силясь развеять царящий вокруг вакуум. Говорила, говорила, говорила… Идиотский метод не сойти с ума, который больше не жизнеспособен. Может, это своеобразный знак: уже пора, черт возьми, взяться за настоящее дело?!

      Пора идти дальше.

      Рюкзак с вышитой