Рукой до звезд. Дарья Вознесенская

голос Джонатана с протяжными интонациями заполнял пространство студии, поглаживая мое тело, словно бархатными перчатками.

      Я еще не отошла от нашей совместной репетиции и вот уже снова погрузилась в чарующий, особенный мир. Посмотрела на его чувственные губы, которые не просто произносили, но перекатывали слова и пробовали их на вкус. Судорожно вздохнула и закрыла глаза, надеясь, что так станет легче.

      Но легче не стало.

      Да, удалось отвлечься от мускулистого и такого горячего тела, от совершенного лица и пронзительного взгляда, но теперь его голос обнял меня всю, от кончиков пальцев до волос на макушке, царапнул по затвердевшим соскам и проник глубоко внутрь, чтобы разнестись сладкой патокой по всему телу.

      Звезды, я схожу с ума!

      Что за магия у этого мужчины, который одним своим голосом может потрогать меня, доставить наслаждение, вытащить самые потаенные желания? Даже его хриплое дыхание, которое хотелось поймать и выпить своими губами, толкало на край пропасти.

      Как он это делает?!

      Что за магия в его танце, в его прикосновениях, от которых я плавлюсь и забываю о себе?

      Дикая, первозданная, неуправляемая магия.

      Но нельзя.

      Чувствовать – можно; но надеяться, мечтать об этом – нельзя. Слишком мало времени осталось в этой осени в Нью-Йорке.

      Я сжала кулаки и постаралась сосредоточиться на его словах, а не на голосе. Джонатан рассказывал о постановке, которую мы должны освоить за неделю.

      – Тело не может лгать, когда танцует. Танец – это живая пульсация, ритм, фактически, сама жизнь. Выражение во времени и движении. И мы покажем эту жизнь. Те её грани, что мне захотелось раскрыть. Я не пытаюсь сделать эту постановку всеобъемлющей; взял то, что меня волнует именно сейчас. Рождение, Любовь, Страсть, Свободу, Покой, Созидание… Что еще, как думаете?

      – Счастье? – предположила Тайя.

      – Да, счастье. Еще варианты? Не зацикливайтесь только на том, что вы считаете «хорошим».

      – Ненависть.

      – Согласен. Еще Страх. Дальше?

      Мы молчали.

      – Движение вперед. Как назовем его?

      – Творчество?

      – Прогресс?

      – Карьера?

      – Прогресс, – согласился хореограф. – А еще творчество, но в виде Созидания; это отдельная грань. Созидание может приводить к действию, а может и к бездействию.

      – Разве возможны в этом случае два противоположных процесса? – сосредоточенно нахмурился Дрейк.

      – Вполне. Я взял еще Судьбу и… Смерть.

      Ребята недоуменно переглянулись:

      – Разве ты не говорил, что мы танцуем «жизнь»? – спросила Марта.

      – А разве смерть не часть жизни? Закономерный итог для каждого из нас. Главный страх. И, зачастую, мотивация.

      – Это точно, – Тим кивнул. Я знала, что этот чернокожий парень выбрался из бедных негритянских кварталов, где смерть была явлением довольно частым, и вполне разбирался в том, о чем говорил хореограф.

      – Лучшая мотивация. Потому что