Рукой до звезд. Дарья Вознесенская

от происходящего в зеркале, я рухнула назад.

      Меня подхватили и подкинули вверх, чтобы снова поймать. На мгновение ладони мужчины обожгли мою талию, скользнули выше, оставшись тянущим теплом на коже, и неохотно оторвались, оставив меня в одиночестве.

      – Повторишь без меня? Что-нибудь похожее, – голос его звучал низко и вибрирующее. Я мельком взглянула на его лицо, поймав непонятное выражение, и впервые подумала, что не я одна здесь мучаюсь.

      Не говоря ни слова, я откинулась назад уже самостоятельно, в последний момент сгруппировалась, приземлилась на одно колено, а затем раскрутилась, подпрыгнула и встала на носок.

      – Полет. Падение. Ветер. Их легко изобразить с помощью прыжков, кручения и разворотов – нужно лишь подчинить себе воздух.  Но как ты передашь внутреннюю свободу?

      – Двигаясь, как хочу?

      Способность делать "что хочешь" не дает этого чувства. Я считаю, что важнее оставить сами эти желания. Чем больше ты хочешь – тем больше ты несвободен.

      – А разве не желания –  путь к развитию?

      – Или его тормоз. В чем разница между «двигаться» и «хотеть двигаться»?

      – Я не трачу время на желание. Сразу действую.

      – Действуй. Ни о чем не думай.

      Я вздохнула. И позволила музыке утянуть меня на самую глубину. Я не размышляла над красотой движения, грамотными связками, не думала о том, что хочу делать дальше и насколько мне важно показать собственные навыки. Я просто танцевала, не позволяя себе лишних мыслей, закрыв глаза, чтобы не отвлекаться на отражение. В какой-то момент я почувствовала, что Джонатан тоже двигается рядом – не прикасаясь, не пересекая мою траекторию, но пытаясь соответствовать порывам, будто мы были двумя шестеренками в часовом механизме, расположенными еще через одну – я «крутила» воздух, а тот раскручивал Джонатана.

      А потом хореограф поймал меня.

      Я резко открыла глаза, пошатнулась, но удержалась и после секундного замешательства полностью отдалась его рукам. Теперь у меня не осталось не только желаний, но и возможности решать, куда перемещаться – Джонатан заставлял двигаться не только свое тело, но и моё, будто я была марионеткой, его частью.

      Хотя, про исчезновение желаний, это я погорячилась.

      С каждым новым движением, нажимом на моё тело, властными обхватами и прогибами – с каждой минутой мое внутреннее пламя, не имеющее никакого отношения к этой партии, разгоралось всё сильнее. В какой-то особенно интимный момент, когда он прижался своими бедрами к моим, я почувствовала, что и он не остался равнодушным. Эта твердость отозвалась у меня между ног такой пронзительной и сладкой болью, что я сбилась с ритма и вынуждена была прикусить себе щеки изнутри, чтобы не застонать в голос. Но я не стала подавлять в себе физиологические реакции. Напротив, полностью раскрылась и позволила желанию разлиться по телу; позволила себе насладиться реакцией хореографа. Да, я понимала, что с танцорами так бывает при плотном контакте тел, нам не чужда физиология. Но то, что это произошло с Джонатаном, наполняло меня ликованием. Я снова прильнула к нему, полностью подчиняясь, наслаждаясь жаром его кожи, дрожью, что проходила каждый раз, когда мы соприкасались,