В объятиях убийцы. Наталья Александрова

самого себя в спину, чтобы погибнуть от своего собственного яда. Кончает самоубийством, прямо как японский самурай.

      Алик усмехнулся:

      – Ну на Ларису Георгиевну это никак не похоже.

      Я обрадовалась – он окончательно пришел в себя.

      – А вы с какого языка переводчик? С английского?

      – Английский, шведский, еще немного финский. Вы хотите сказать, что, зная три языка, можно найти работу получше, не с такой стервой начальницей?

      – Ну, я не знаю. Вы что заканчивали?

      – Университет, естественно.

      Он посмотрел на меня внимательно.

      – Простите, я вчера не запомнил вашу фамилию, кажется, Ракитина.

      – Ну да, Марина Ракитина, а что?

      – Да, кажется, я знал вашу сестру. Аня Ракитина, да? Вы на нее похожи.

      – Все когда-то знали мою сестру, и я на нее ни капельки не похожа. Если вы хотите сделать мне комплимент, то не насилуйте себя.

      – Но я действительно знал вашу сестру, мы вместе учились в школе.

      – В параллельном классе? – съязвила я.

      – А как вы догадались? – удивился он.

      Теперь настал мой черед удивляться. Если он учился с моей сестрой в параллельном классе, то, значит, ему всего тридцать лет? А я думала, что ему под сорок.

      Я действительно похожа на сестру, только все лучшее из лица и фигуры, и вообще ум, красота, обаяние и удачливость достались старшей сестрице. Я это поняла еще в детстве и из духа противоречия старалась сделать себя полной противоположностью сестре. Если ей нравилось белое, то я выбирала себе черное, и наоборот. У сестры была роскошная длинная грива, а я постригла волосы в шестом классе. Теперь у нее модная короткая стрижка, а у меня хвост на затылке, который мне абсолютно не идет, но надо держать марку. Забыла сказать, я очень упряма.

      Тут я заметила, что Алик смотрит на меня и улыбается. Оказывается, я уже минут десять молча сидела, глядя в пустую чашку. Мне захотелось сказать ему что-нибудь резкое и разойтись наконец, но неудобно так ни с того ни с сего набрасываться на человека, тем более ему и так уже сегодня досталось. Впрочем, есть люди, которые сами позволяют другим обращаться с собой как с грязью под ногами, и никто в этом не виноват, кроме них самих. В общем, я забрала у Алика эту несчастную книгу по дианетике и собралась домой. Алик явно расстроился, думаю, ему не хотелось возвращаться на работу к своей Скорпионше. Я слегка прониклась к нему сочувствием.

      – Как думаете, не усугубит положения, если мы еще немного пройдемся? Я вас провожу не до самой работы, а квартала два.

      – Вы про Ларису Георгиевну? Да она уже забыла про все. Она ведь человек настроения, со всеми так обращается.

      – И все позволяют? – не удержалась я.

      Он помрачнел. Мне опять стало стыдно – что я-то его обижаю, нам с ним делить нечего. Мы прошли два квартала, на прощание я сердечно поблагодарила его, что не потерял чужую книгу, и пошла обратно к метро.

      Не доходя несколько домов до метро, у переулка, где была стоянка машин, я замедлила шаг и собиралась зайти в собаче-кошачий магазин, чтобы купить Лолите