Святой нимб и терновый венец. Антон Леонтьев

В особенности меня заинтересовало то, что папа в день кончины пришел в себя после многомесячной комы.

      – Мне известно, Фелиппе, чем ты занимаешься, прикрываясь своими постоянными миссионерскими поездками! – вдруг заявил Антонио.

      Я поперхнулся кофе и, едва не выпустив из пальцев чашку, закашлялся. Антонио, подбежав ко мне, энергично застучал по спине ладонью. Отдышавшись и смахнув слезу, я прошептал:

      – Ты спас мне жизнь!

      – О, не стоит благодарности! – усмехнулся Антонио. – Но взамен я попрошу сущую безделицу – спасти мою жизнь.

      Я решительно ничего не понимал. Антонио, пройдясь по кабинету, остановился около одного из окон и сказал:

      – По официальной версии, Фелиппе, ты занимаешься миссионерской работой, что соответствует действительности лишь отчасти. На самом же деле ты, как и еще несколько священников, путешествуя по миру, всегда оказываешься в тех местах, где происходит что-то из ряда вон выходящее, грозящее скандалом нашей церкви и нанесением урона репутации Ватикана. Одним словом, ты – церковный следователь.

      Я шумно вздохнул, а Антонио опять самодовольно усмехнулся:

      – Или ты думал, что я, куриальный кардинал, не докопаюсь до твоей тайны? Кстати, правило второе: в Ватикане нельзя долго сохранить тайну!

      Антонио был прав: в сферу моей деятельности помимо заботы о зарубежной пастве и помощи несчастным входило вести негласное расследование опасных для Ватикана дел. Католическая церковь никогда не была образцом святости: мне, священнику, тяжело признавать это, но отрицать очевидное бессмысленно. Но если раньше на причастность Святого престола к разного рода махинациям и скандалам смотрели снисходительно, то теперь, в эпоху глобализации, требуется иной подход. Не проходит и недели, чтобы где-то не всплыла информация, что некий католический священник развращает подростков. И если бы только подобная информация! Мне ведомы кое-какие тайны, которые, стань они известны широкой публике, вызвали бы шквал протестов и череду судебных исков против церкви.

      Тот епископ, что снял с моей души камень сомнения, и предложил мне стать своего рода следователем при католической церкви. В мои обязанности входило проводить собственные расследования наиболее вопиющих дел, находить виновных и выгораживать католическую церковь. Занятие для священника не из достойных, прямо скажем, однако сейчас, когда католическая церковь переживает самый глубокий кризис за две тысячи лет, по-другому нельзя. Раньше чем-то подобным занималась священная инквизиция, однако я – не беспощадный фанатик с горящими глазами, а всепрощающий провинциальный monsi– gnore, который как-то пытается сохранить репутацию фирмы, в которой работает...

      – Поэтому, мой дорогой брат, ты и должен использовать свою смекалку и полномочия, дабы... дабы обезопасить мою жизнь! – прервал мои размышления неожиданным заявлением Антонио. – Меня пытались отравить!

      Я снова закашлялся, но на сей раз Антонио не пришлось прибегать мне на помощь.

      – Ты не шутишь? – спросил я осторожно.

      Антонио