День Суркова. Александр Лебедев

искали. Это была небольшого роста и неопределенного возраста девушка, настолько страшная, что Лешка шепотом предупредил:

      – Я столько не выпью.

      – Надо, – приказал Сурков и подтолкнул его вперед.

      Лешка подошел к девушке и стал напрягать синапсы головного мозга, соображая, что же в таких случаях сказать. Наконец, поняв, что сказать ничего нельзя, а можно только сделать, он произнес:

      – Девушка, одолжите пистолет.

      – Вам надолго? – спросила девушка, протягивая «Макаров» рукояткой вперед.

      – Нет, только застрелиться.

      – Тогда быстрее: сейчас подойдет мой автобус.

      Лешка прислонил вороненый ствол к виску и почувствовал, какой он холодный, что тут же подействовало отрезвляюще.

      – Разве вы не видите, девушка? – вмешался Сурков. – Молодой человек в вас влюблен, да так сильно, что готов с жизнью расстаться.

      – Как все запущено, – сказала дама.

      – Неужели такой благородный порыв не вызвал в вас ответных чувств?

      – Вот еще! – напряглась девушка. Очевидно, с ней никто так не разговаривал и она не понимала, чего же от нее хотят. – У твоего друга крыша едет, а ты – чувства.

      – Уверяю вас, девушка, он очень хороший человек.

      – Да что ты все за него говоришь? Он у тебя немой?

      – Он оглох от любви, – поэтично произнес Сурков. – Ничего не видит и не слышит.

      – Везет мне на калек, – вздохнула девушка. – Звать его хоть как?

      – Алексей Людмирский, а меня – Игорь Сурков.

      – А короче?

      – Меня Гоша, его Леха.

      – А меня Эля.

      – Эля? – зачем-то переспросил Сурков. – А более официально?

      – Эльза Аппетитовна.

      «Безобразная Эльза», – подумал Сурков и тут же устыдился своей мысли.

      – Эльза Аппетитовна, а не пойти ли нам ко мне и не выпить ли по бутылочке пивка?

      – Лучше водки, – рассудительно сказала Эльза.

      – Сказано – сделано, – наконец произнес Людмирский.

      – Э-э! – Эльза отвела в сторону ствол пистолета, которым Лешка раскачивал из стороны в сторону, – он у тебя действительно чокнутый.

      Она решительно отобрала оружие и сунула его за пояс так привычно, словно проделала это с авторучкой.

      – Показывай, Дон Жуан, свои хоромы, – обратилась она к Суркову.

      Сурков обнял одной рукой Эльзу, другой – Людмирского и увлек обоих дальше от остановки, на которой уже давно поглядывали в сторону Суркова, Людмирского и Эльзы.

      * * *

      Сурков твердо решил, что будет выкуривать по одной сигарете после каждой бутылки пива. Когда сигареты закончились, он понял, что неверно составил пропорцию, так как пиво кончилось, а водка еще оставалась, даже несмотря на то, что Эльза налегала на бутылку не хуже Людмирского и Суркова вместе взятых.

      «А еще говорят, слабый пол», – подумал Сурков, и, к его удивлению, пол наклонился и больно прижал лицо.

      «Обиделся», –