Тени исчезают в полдень. Анатолий Степанович Иванов

Клаша подводу просила огурцы вывезти. Бригадир велел у вас спросить. Конечно, нам бы сподручнее автомашиной, да они все на уборке. Тетя Клаша просила сегодня же…

      Чуть-чуть не взорвался Фрол. И так целыми днями торчит в голове эта чертова Клашка, а тут еще напоминают про нее! Но сдержался, буркнул только:

      – Ты… чего тут вожжи размотала? Ступай, без тебя знаем.

      Фрол выпроводил Ксюху, но подводу на огород так и не направил. Ксюха приходила еще два раза и уходила ни с чем, потому что Фрол поставил неожиданно для самого себя условие: пусть сама Клашка придет за лошадьми. И только сегодня, когда агроном спросил: «Чего там с подводой для огородниц мудришь?» – решил дать подводу. Но, опять-таки неожиданно для самого себя, поехал на колхозный огород сам.

      – Это куда? – спросил у него Анисим Шатров, отправляя паром.

      – На кудыкину гору, – бросил Курганов, не глядя на него.

      – Ишь ты… – Старик присел на телогрейку, брошенную в углу парома, стал сосать холодную трубку. А в висках у Фрола вдруг больно застучало: «Грех да позор… как дозор… нести надо…»

      В висках стучало потом всю дорогу, до самых огородов.

      Клавдия не удивилась, что Фрол приехал сам. Презрительно сложив губы, она стала насыпать в корзину из огромной кучи перезрелые и желтые, как кукурузные початки, огурцы и вываливать их потом в бричку.

      Фрол молча стоял рядом, не зная, что сказать, что делать, глядел на маячивших кое-где баб, обиравших с грядок огурцы и помидоры.

      – Помог бы хоть, – язвительно сказала Клашка.

      Фрол торопливо кинулся наполнять корзину.

      – Да сама насыплю, – остановила его Клашка. – Вываливать в бричку пособи.

      Курганов покорно взял корзину за плетеные ручки и, легко подняв, опрокинул над бричкой.

      Когда бричку насыпали с верхом, Клашка тяжело разогнулась, схватилась рукой за спину.

      – Что, болит? – участливо спросил Фрол.

      Клашка раздраженно ему ответила:

      – А у тебя вот ни спина, ни совесть, видно, не болят.

      – Недавно вроде другое говорила… что мне перед самим собой стыдно, – как-то обиженно проговорил Курганов.

      – Не прикидывайся-ка! – сказала Клавдия. – Ишь обидчивый какой…

      Фрол смотрел на ее грязные босые ноги с широкими ступнями, на забрызганный помидорным соком подол и думал почему-то, что ночами Клашка, наверное, лежа вниз лицом на своей постели, вдавив в подушку тугие, не троганные никем груди, плачет от своего бабьего одиночества.

      – Дура, – сказал он вдруг ей ласково.

      – Может, и дура, – согласилась она. Но тут же голос ее опять окреп и зазвенел: – Только хватило бы ума, будь я на твоем месте, подводы вовремя давать. Кому теперь эти деревяшки нужны? – Клашка схватила желтый и твердый, как камень, огурец, ткнула им чуть ли не в лицо Фролу и бросила обратно в бричку, – Неделю назад труд наш чего-то стоил, а теперь все за бесценок пойдет.

      «Так уж и за бесценок?» – хотел он сказать, но вместо этого проговорил, чтоб успокоить ее:

      – Ты