Наследство рода Болейн. Филиппа Грегори

шелк. – Что, если она сама скажет, что ей нельзя выйти замуж?

      Я киваю, нетрудно догадаться, какой от меня хотят услуги.

      – Король будет бесконечно признателен тому, кто ему сообщит – она сама во всем призналась. Женщина, которая добьется такого признания, заслужит от короля самых высоких почестей. И от меня, конечно.

      – Всегда к вашим услугам, милорд, – стараюсь немного протянуть с ответом. – Но не могу же я заставить ее солгать. Зная, что к браку нет препятствий, надо быть совсем безумной, чтобы сделать подобное признание! Если я примусь утверждать, что она во всем призналась, она меня без труда опровергнет. – Я говорю, а мне становится все страшнее и страшнее. – Милорд, я надеюсь, ее ни в чем не обвиняют?

      – А в чем ее можно обвинить?

      – В каком-нибудь преступлении. – Теперь я уже заметно разволновалась.

      – Например, в государственной измене?

      Мой кивок заменяет звуки, которые не идут из пересохшего горла. Как бы мне хотелось никогда в жизни больше не слышать этих слов! От них прямая дорога в Тауэр и на эшафот. Они уже отобрали у меня любимого, перевернули всю мою жизнь.

      – О какой измене может идти речь? – спрашивает он таким спокойным тоном, словно мы не в том страшном мире, где каждое слово может обернуться государственной изменой.

      – Законы так быстро меняются, что даже полная невиновность ныне никого не защищает.

      – Сейчас, во всяком случае, леди Анну обвинять не в чем. – Герцог резко качает головой. – Король Франции как раз в данную минуту принимает у себя в Париже императора Священной Римской империи. Пока мы тут разговоры разговариваем, они плетут против нас заговоры. Нет, нам никак нельзя ссориться с Клеве. Нам просто необходим союз с протестантскими властителями, а не то окажемся в полном одиночестве лицом к лицу с Испанией и Францией. А если еще и английские паписты снова поднимут голову, нам конец. Остается ей только самой признаться, что была помолвлена с другим, и отправляться домой подобру-поздорову. Так мы и от нее избавимся, и союз сохраним. А не то придется заманить ее в ловушку и вырвать признание. Коли будет упорствовать и настаивать на браке, Генрих вынужден будет жениться.

      – И не важно, нравится ему это или нет?

      – Даже если ему ненавистен этот брак, даже если он ненавидит того, кто все это устроил, даже если она сама ему ненавистна.

      Я храню молчание.

      – Если он женится против воли, то найдет способ от нее избавиться, не сейчас, так потом. – Я просто думаю вслух.

      Герцог не отвечает ни да ни нет, но тяжелые веки на мгновение закрывают темные глаза.

      – Будущее никто не в силах предвидеть.

      – Ей каждый день будет угрожать немалая опасность. – Такое предположение напрашивается само собой. – Если король решит от нее отделаться, он легко убедит себя, что именно в этом и состоит Божья воля.

      – Обычно Божья воля именно так и проявляется, – с усмешкой, похожей на волчий оскал, отвечает герцог.

      – Он уж найдет преступление, в котором она будет