Макияж для гадюки. Наталья Александрова

проговорил тот виновато, – я выходил утром по делам, а когда вернулся, забыл отключить сигнализацию… ну, тут вдруг эти… ребята ворвались и повалили меня на пол…

      – А гражданин Соколов попытался оказать сопротивление, – вредным голосом сообщил милиционер, не отрываясь от бумаг.

      – Понимаешь, Надя, я подумал, что это… злоумышленники, – признался Павел Петрович, – ну, после вчерашней истории…

      – Что за история? – заинтересовался милиционер и поднял глаза. – С вами вчера что-то произошло?

      – Ничего-ничего! – хором воскликнули Надежда Николаевна и Павел Петрович. – Совершенно ничего!

      Милиционер окинул их долгим подозрительным взглядом и хмыкнул:

      – Допустим… значит, гражданка Лебедева, я так понимаю, что вы опознаете находящегося здесь гражданина Соколова?

      – Опознаю, – с тяжелым вздохом согласилась Надежда.

      – Тогда распишитесь вот здесь. – Он ткнул кончиком ручки в пустую графу. – И очень вас прошу, предупреждайте своих гостей, чтобы они своевременно отключали сигнализацию…

      – Конечно, – энергично кивнула Надежда, расписываясь в клеточке.

      – Так и быть, мы не станем возбуждать дело по факту сопротивления при исполнении обязанностей… не станем, Малинин?

      – Не станем, – отозвался из коридора лопоухий милиционер и появился на пороге кухни.

      – Спасибо… – пробормотала Надежда. – Может быть, чаю? Или кофе? У меня печенье есть, домашнее…

      – Мы вообще-то торопимся… – задумался старший сержант Огурцов, – но если уж домашнее…

      Через полчаса Надежда Николаевна проводила Малинина и Огурцова и закрыла за ними дверь. При этом она заметила выглянувшую на площадку соседку Марию Петровну. Вид у соседки был весьма заинтересованный, но Надежда сделала вид, что не понимает намеков, и захлопнула дверь своей квартиры.

      Когда Надежда вернулась на кухню, Павел Петрович обиженно проговорил:

      – Еще печеньем домашним их угощать… а они меня, между прочим, на пол и руки за спину…

      – Я же тебе говорила, что, приходя, надо в первую очередь отключить сигнализацию! – проговорила Надежда Николаевна голосом занудной учительницы младших классов.

      – Ну да… а я забыл, задумался, – покаянно признался Павел Петрович, – а они сразу на пол и руки за спину…

      – Ну конечно, ты, как всякий профессор, очень рассеянный, – подначила его Надежда, – все время думаешь о чем-нибудь умном… а простые житейские вещи забываешь. Поэтому и папочку перепутал…

      – Да не я перепутал, а девица эта! – воскликнул в сердцах Павел Петрович.

      – Ну ладно, – сжалилась над ним Надежда, – после драки кулаками не машут.

      Она намочила полотенце холодной водой и приложила к горящему уху Павла Петровича. С синяком уже ничего нельзя было сделать, теперь он пройдет все стадии – сначала станет фиолетовым, потом с прозеленью, и через несколько дней начнет желтеть. Полностью же желтизна спадет только через неделю, так что можно надеяться, что в Париж