Шакал. Виктор Викторович Улин

из знойного марева.

      Следом, поднимая тучу песка, по-слоновьему пылил Сергей.

      Тонкий красный купальник облепил белое тело Ирины.

      Она, конечно, сильно расплылась за последние годы. Отяжелела в бедрах, и грудь казалась уменьшившейся по сравнению с выпирающим животом. В ее фигуре осталось мало от той женщины тридцати с небольшим лет, к которой Верников в пьяном порыве – выпустившем наружу подсознательные желания – приставал на ночном балконе. Но и в нынешнем облике Ирина Анохина осталась привлекательной. По крайней мере, в мокром бикини.

      – А ты уже наплавался ? Так быстро?

      – Я долго не могу, – словно оправдываясь, сказал Верников. – Плыть мне лень. Кости тяжелые, жира нет, вода не держит…

      – Да уж… Анохин-то вместо буя может висеть. А я туда и обратно четыре раза сплавала.

      – Вы с Анохиным олимпийские чемпионы, давно известно. А я – так… Кошачий доктор.

      Он усмехнулся и снова закрыл глаза.

      – А этот все сидит, – Ирина продолжала наводить порядок. – Так и не сдвинулся с места. Ты почему купаться не идешь? Хочешь тепловой удар заработать?

      – Мам, мне тут хорошо. И дядя Костя рассказывал…

      – Это ты дяде Косте и рассказывай, – перебила Ирина. – А не мне… Представляешь, Костя – он стесняется идти к морю, потому что на берегу сидят две девочки, с которыми он познакомился на дискотеке…

      – Ну мама! – Коля вспыхнул и покраснел, как девчонка. – Ничего я не стесняюсь…

      – Кому-нибудь другому говори. То я тебя не знаю. Возьми вон отца… – она бросила косой взгляд на Сергея, удобно разместившегося на лежаке и ушедшего с головой в компьютерный журнал. – Или лучше дядю Костю. Подойдите вдвоем, скажите им…

      – Да не хочу я никуда идти.

      – Тогда сбегай в бар и принеси всем воды…

      – А мне два пива, – быстро добавил Сергей.

      Пусть вон папа сходит, – парировал Коля. – Ему полезно двигаться.

      – Ну ты…– начала было Ирина и тут же перебила себя, схватив Верникова за руку: – Вон, вон, идут по сосновой дорожке, смотри!

      – Кто – идет? – лениво спросил он.

      Настил из деревянных планок тянулся до начала черепашьей зоны, и когда песок прокалялся до нестерпимости, все ходили к морю только по нему.

      – Да девочки… ближе к нам – та, по которой страдает наш Ромео.

      – Ну мама…

      По дорожке, покачивая бедрами, задницами, грудями и всем прочим, двигались два небесных создания в несуществующих стринг-бикини. Ровные, идеально сложенные, совершенные в каждом сантиметре.

      Та, которая вышагивала справа, ничем не уступала той, что была слева, обе казались сошедшими с одного конвейера. Коля не зря познакомился с такими. Девчонки были пусты и ничтожны, как куклы «Барби», но… Но лет десять назад сам Верников – чего греха таить – не отказался бы поочередно раздвинуть им ноги.

      Однако сейчас рядом с ним сидела в еще не высохшем купальнике сорокалетняя Ирина Анохина. Красивая когда-то, но теперь потерявшая очертания фигуры, поблекшая лицом – и ей никогда не суждено