Вальс-бостон. Виктор Викторович Улин

брата. – Доцент Никифоров нанялся прачкой, спешите видеть у ковра сегодня и ежедневно. Чего стоят все твои речи о женитьбе, коли твоя собственная дражайшая половина не может избавить тебя от стирки?

      – Ну и что ? – брат дернул покатыми плечами, выкручивая носок. – Я люблю и уважаю Юльку и не нахожу криминала, если сам постираюсь перед сном, когда она устала от дел.

      – Ты ее любишь, а она тебя – нет, – назидательно провозгласил я. – Раз допускает такое дело. Это же унижает мужское достоинство, как ты не понимаешь ? Вот когда я был женат и жена меня любила, она не то что носки… она мне по утрам подавала кофе в постель на серебряном подносе!

      Не успев договорить, я уже раскаялся. Надо же было так обмишулиться: взять и подставить незащищенный борт.

      Я уже слышал в ответ нечто вроде «С твоим опытом семейной жизни я бы воздержался от советов…»

      Точного удара, который мне будет нечем парировать.

      Но брат вскинул на меня беспомощные без очков, по-детски голубые мамины глаза и ничего не ответил.

      Только покачал головой и сожалеюще улыбнулся.

      4

      Галя стояла у окна над зеленым морем шелестящей тополиной листвы и отрешенно накручивала на палец длинную черную прядь.

      – Ты песню пела в тот раз, помнишь ? – тихо сказал я подойдя к ней.

      – А что ? – она порывисто обернулась. – Тебе понравилось?

      – Очень, – я кивнул, глядя на ее потемневшую родинку и опять вдыхая маслянистую волну роз. – Жаль, тот тип допеть не дал. Может быть, еще раз споешь ?

      Галя улыбнулась, смущенно склонив порозовевшую шейку, и скрипнула крышкой рояля.

      – Изо всей округи люди приходили к нам,

      И со всех окрестных крыш слетались птицы

      Танцовщице золотой похлопать крыльями…

      Как давно, как давно звучала музыка та!

      Голос ее звучал как-то нежно, точно пела эту песню она только для меня – хотя по сути дела для меня она и пела.

      – Как часто вижу я сон, мой удивительный сон,

      В котором осень мне танцует вальс-бостон…

      Тополь искрился началом июньской свежести, даже пух еще не вызрел и не пустился в свободный полет.

      Но я-то знал: пройдет время, нагрянет осень свернутся трубочками и слетят листья. И грустный ветер подхватит их с серого асфальта и закружит прощальный вальс…

      – Там листья падают вниз, пластинки кружится диск.

      Не уходи, побудь со мной, ты мой каприз…

      Мне почудилось, что на последней строчке Галин голос дрогнул. Я обернулся – и встретил ее прямой горячий взгляд. Она тут же уронила ресницы, склонилась над клавишами, точно боясь ошибиться в звонких ледышках-нотах, а треугольный вырез ее черного купальника еще гуще налился цветом болгарской розы.

      Бог ты мой, к чему бы все это… – с необъяснимой тревогой подумал я.

      Явился Арсен, привычно полез к Гале. Опять не допев до конца, она убежала прочь, оставив за собой тающее облачко