9-й цех. Виктор Викторович Улин

мужчиной и женщиной обязательно должна пройти через постель. Проговорила с усмешкой, но быстро взглянула на меня – так черно и пронзительно, что я понял: она помнит все и забывать не собирается. И мне опять сделалось стыдно. Потом подумалось: быть может… – но я не дал себе додумать до конца.

      Мучимый размышлениями, испытывая в самые неподходящие моменты отголоски желания, я бежал по кругу, чувствуя, что своими руками осложняю собственную жизнь; однако у круга не имелось конца.

      3

      Сегодня я приехал на смену до срока. Вышло случайно: проснулся ни свет ни заря, потом не торопился, тратил и растягивал короткое утреннее время, и все-таки явился в цех очень рано. Однако первым не оказался: в маленькой прихожей, отделяющей бытовку от диспетчерской, уже сидел Стеньков. Пристроился на оранжевый шар из-под бортового самописца, в незапамятных времен валяющийся тут, и меланхолично курил, глядя в стенку. Я не удивился, встретив в такую рань именно его. Бурная жизнь Стенькова полна всяких неожиданностей. Случается, перед сменой он и дома-то не успевает побывать; приезжает сюда на попутном такси и проводит остаток ночи на мягких тряпках где-нибудь в расходной кладовой, всегда имея там знакомую девицу.

      Вот счастливейший человек, – невольно подумалось мне. – Живет себе в радость, гуляет и спит с женщинами, а поутру встает и ни одной лишней мысли в голове. Мне бы так…

      – Привет! – окликнул я его.

      – Бонжур, – вяло кивнул Стеньков.

      Поперек щеки его краснела свежая царапина.

      – Ну и рожа у тебя, Шарапов! – не удержался я.

      Гриня мрачно отмахнулся, я понимающе хмыкнул и заглянул в бытовку. Там досыпали последние минуты двое ребят из ночной смены. А в углу возле плакатов топтался молодой парень неслабого вида – «на море и обратно», как выразился бы Семеныч. Синяя нейлоновая куртка с отстегнутыми рукавами, прическа в виде плоского ежика, серебряная печатка на пальце, в ушах черные наушники от плэйера.

      – Что за образина там у нас? – осведомился я, снова нарушив Стеньковское уединение. – Зарубежный гость, отставший от своего «Боинга» благодаря интердевочке из ресторана «Москва»?

      – Найн, – лениво усмехнулся Стеньков. – Дас ист нихт интурист. Дас ист к вам в бригаду стажера пригнали.

      Стажера… Я покачал головой. Когда-то и я появился тут мальчишкой. То было сто лет назад. Каждый из на должен перешагнуть первую ступень и лишь потом жизнь покажет, на что он годен. Но этот парень не понравился мне сразу. Неформал хренов, и на уме, небось, один «хэви-метал» – разве можно вообще такого к самолетам попускать? Я вернулся в бытовку и сел у окна, спиной к нему.

      Понемногу собрались наши ребята, прибежал озабоченный Семеныч.

      – Слышь, Глебушек, – вкрадчиво зарокотал он, нагнувшись ко мне. – Ты, эт самое, стажера взять не желаешь?

      – Этого панка, что ли? – я ткнул пальцем через плечо. – У-воль. Лучше уж лягушку в жены.

      – Да