Влада. Перекресток смерти. Саша Готти

умудряетесь нарушать указы Департамента?! Синицина!

      – В деканат ты загремишь с сорванной спиной, балда, – тихо произнесла Эля с первого ряда.

      Фурия, без лишних слов уловив, что от нее требуется, ввинтила каблук Ацкому в позвоночник, и валькер болезненно икнул, сразу же превратив гримасу в ухмылку.

      – Посмотрим, насколько тебя хватит, – прошептала Варя, склонившись к уху Димки.

      – Тебя укачает… стервочка, – процедил Ацкий, хотя ощущал, что сил у него не так уж много.

      Изощренная месть ректорши вела к тому, чтобы валькер обессиленным распластался на полу перед всем атриумом, да еще с ехидно торжествующей Варькой на спине.

      И в общем-то от такой участи Димку отделяла какая-то пара секунд, но в этот момент лекция закончилась. Атриум взорвался топотом ног, голосами, грохотом стульев. Ацкий с облегчением ощутил, что фурии и вампирши на спине больше нет, но так и остался лежать на полу, положив лоб на ладони. Лопатка отчаянно горела, пульсируя так, что по телу пробегал озноб.

      – Синицина, зараза, туфлей своей… – глухо проворчал Ацкий, решив не вставать и подольше полежать на полу. Он не приподнялся, когда дверь атриума громко хлопнула и раздались шаги.

      – Ну что, кто там еще? Если затоптать копытами, то становитесь в очередь и ждите, слишком много желающих, – громко огрызнулся Димка.

      – Чего бузишь, крылатый? – послышалось в ответ, и валькер поднял голову.

      Гильс Муранов, вампир семнадцати лет от роду и наследник Темнейшего, сидел в первом ряду.

      Взгляд, устремленный на Ацкого, был вполне мирным. Хотя даже самый маленький домовой в тайном мире прекрасно знал, что миролюбие вампира – штука столь же обманчивая, как и ласковая улыбка фурии. То, что Муранов был один, без своей привычной свиты, означало крайнюю степень мерзкого настроения.

      – Тяжелая ночка выдалась у тебя, как я вижу.

      – Да, Темнейший… – Ацкий приподнялся, пытаясь сесть, но это неожиданно оказалось не так-то просто.

      – Муранов, – перебил его Гильс. – И давай на «ты», напрягает выканье. Сейчас ты не во дворце и не в Темном Депе. Когда мы в универе, – мы оба студенты Носфера. Что валяешься? Девками тебя придавило?

      – Их слишком много не бывает, но переживаю я только из-за одной, – в тон ему ответил Ацкий. – Как друг переживаю, честно.

      – Переживаешь из-за девушек, – Муранов невесело усмехнулся. – Тогда придется привыкать к ножам в спине.

      – Да она – она никогда никаких ножей в спину! Никому! – Ацкий, ощутив головокружение, оперся ладонью о пол. – Если хорошо подумать, то у нее другого выхода не было. То, что против нас сыграло – оно хитрее нас, а Владка – она не способна на предательство! Кто угодно, но только не она! Пафосно я как-то говорю, – смутился валькер.

      – Искренность я ценю, – отчужденно отозвался Муранов. – В зловоротне, где живет твоя семья, Влада не появлялась, по донесениям Департамента. Ты ошиваешься на Садовой, ищешь Владу в ее старом доме. Стало быть, знаешь не больше нас,