Откровение ажурного чулка. Екатерина Борисовна Мазо

фоне. Про наволочки с декоративным кантом, про пустую бутылку из-под рома Zacapa x.o. на полу.

      – Если нужны еще подробности, – смело сказал я, – то они таковы: на Натали был красный кружевной комплект из трех частей от французского дизайнера. Бюстгальтер с аппликацией на косточках, трусики с завышенной талией и кружевной отделкой, пояс с лямками и два ажурных чулка.

      –Где второй? – спросил полицейский.

      Я указал на него.

      Тот второй не встревал в разговор и изо всех сил старался казаться еще более прозрачным, чем всегда. Я посмотрел на него с презрением. Капроновый болван даже не шелохнулся. Подлая мелкая душонка.

      Однажды мне все же удалось вызвать Натали на откровенный разговор о сопернике. И она призналась мне, что он ровным счетом ничего для нее не значит. Что их связь поверхностна и формальна. Что никогда у них не было ничего такого, что было с ней у нас. Что она любит только меня, а тот второй необходим ей для пары. Больше ничего.

      Горькое знание о том, что женщине всегда нужно как минимум два чулка, приходит к нам только в зрелом возрасте. Колготки – другое дело. Они с самого начала знают, что из одного и того же места всегда торчат двое. Как сиамские близнецы, они связаны между собой. И если что-нибудь случается с одним из них, то второй погибает тоже, даже если он еще молод и полон сил. Старики-колготки рассказывали, что в стародавние времена они пользовались огромным уважением и были в чести. Даже вдрызг рваные, они надевались в холодные дни под брюки. Если случалось порваться первоначальной, но уже губительной дорожкой, то женщины зашивали колготки собственными волосами. Склонившись над рваной раной, они бережно ремонтировали свои единственные колготки при помощи лака для ногтей или простого кусочка мыла. Дорожка замыливалась, и колготки еще долго после этого жили полноценной жизнью.

      Итак, нас было двое. Мой соперник был отвратителен и туп. Корчащий из себя интеллектуала, синтетически грубый и самоуверенный, он игнорировал меня. А я просыпался ночами от внезапных обжигающих приступов ревности и не мог набрать воздуха в легкие, когда мысли об их с Натали отвратительной близости взрывали мой мозг. Конечно, он не мог прикасаться с той же нежностью, что и я, к ее белой шелковистой коже, покрытой кое-где светло-рыжими веснушками. И я не раз видел бурый, жестко прочерченный им след на ее ноге.