Избранное в двух томах. Том II. Варлам Шаламов

об отношении к женщине. К женщине блатарь относится с презрением, считая ее низшим существом. Женщина не заслуживает ничего лучшего, кроме издевательств, грубых шуток, побоев.

      Блатарь вовсе не думает о детях; в его морали нет таких обязательств, нет понятий, связывающих его с «потомками».

      Кем будет его дочь? Проституткой? Воровкой? Кем будет его сын – блатарю решительно все равно. Да разве по «закону» не обязан вор уступить свою подругу более «авторитетному» товарищу?

      Но я детей

      По свету растерял,

      Свою жену

      Легко отдал другому.

      И здесь нравственные принципы поэта вполне соответствуют тем правилам и вкусам, которые освящены воровскими традициями, бытом.

      Пей, выдра, пей!

      Есенинские стихи о пьяных проститутках блатные знают наизусть и давно взяли их «на вооружение». Точно так же «Есть одна хорошая песня у соловушки» и «Ты меня не любишь, не жалеешь» с самодельной мелодией включены в золотой фонд уголовного «фольклора», так же, как:

      Не храпи, запоздалая тройка.

      Наша жизнь пронеслась без следа,

      Может, завтра больничная койка

      Успокоит меня навсегда.

      «Больничная» койка воровскими певцами заменяется «тюремной».

      Культ матери, наряду с грубо циничным и презрительным отношением к женщине-жене, – характерная примета воровского быта.

      И в этом отношении поэзия Есенина чрезвычайно тонко воспроизводит понятия блатного мира.

      Мать для блатаря – предмет сентиментального умиления, его «святая святых». Это тоже входит в правила хорошего поведения вора, в его «духовные» традиции. Совмещаясь с хамством к женщине вообще, слащаво-сентиментальное отношение к матери выглядит фальшивым и лживым. Однако культ матери – официальная идеология блатарей.

      Первое «Письмо матери» («Ты жива еще, моя старушка») знает буквально каждый блатарь. Этот стих – блатная «Птичка божия».

      Да и все другие есенинские стихотворения о матери, хоть и не могут сравниться в популярности своей с «Письмом», все же известны и одобрены.

      Настроения поэзии Есенина в некоторой своей части с удивительно угаданной верностью совпадают с понятиями блатного мира. Именно этим и объясняется большая, особая популярность поэта среди воров.

      Стремясь как-то подчеркнуть свою близость к Есенину, как-то демонстрировать всему миру свою связь со стихами поэта, блатари, со свойственной им театральностью, татуируют свои тела цитатами из Есенина. Наиболее популярные строки, встречавшиеся у весьма многих молодых блатарей, посреди разных сексуальных картинок, карт и кладбищенских надгробий:

      Как мало пройдено дорог,

      Как много сделано ошибок.

      Или:

      Коль гореть, так уж гореть, сгорая,

      Кто сгорел, того не подожжешь.

      Ставил я на пиковую даму,

      А сыграл бубнового туза.

      Думается, что ни одного поэта мира не пропагандировали еще подобным образом.

      Этой