Ночной клуб на Лысой горе. Дарья Донцова

полно вкусного мороженого, а она им делиться не хочет? Холодильник длинный такой, прямоугольный, у него не дверь, а крышка. Я подняла ее, а там… Ника. Мертвая! В инее вся! Я испугалась, помчалась назад в комнату. Бегу по коридору, мобильным дорогу освещаю и слышу в ее спальне голоса… Осторожно заглянула – Вероника душит Зинаиду. Ох… И лицо у Ники такое… До смерти я перетрухнула! Как же, одна Вероника во льду, а другая няню мою убивает…

      – Подождите! – попросила я. – Вы в начале разговора не сказали, что жизни лишили няню, которая вас воспитывала. И заявили, что Ника выстрелила.

      Медведева закрыла лицо руками.

      – Я так испугалась! До жути! Не поняла сразу, кого она на тот свет отправить решила. И мне показалось, что Ника стреляет. «Ба-бах» услышала. А затем… Нет, я видела, как она ей шею сдавила. Но это я уже потом, когда у вас очутилась, сообразила. А позже меня осенило: Балабанова Зинаиду Ефимовну убила. Прическа была как у няни. И бусы. Вероника с ума сошла, точно! Знаете, она себя с момента моего приезда странно вела. Я ей по дороге в Москву про общество «Ведьмы Подмосковья» рассказала, попросила помочь мне найти Феликса Маневина, объяснила ей все. Телефонные-то номера я легко узнавала. Мой сосед в Бугайске работает в офисе мобильного оператора, и он мне их на раз сообщил. И адрес профессора из клиентской карточки добыл. Я отправила по нему посылочку, но та вернулась. Сосед объяснил: «Такое часто бывает. Может, человек место жительства сменил, а нам не сообщил». Ну и пришлось мне к Нике обращаться. Она пообещала и через день сказала: «У меня есть приятель, который любую информацию раздобудет в минуту. Так вот, Маневин из Москвы уехал, работает за границей».

      Рассказчица тяжело вздохнула, будто снова переживая неудачу в своих поисках.

      – Я ужасно расстроилась. Потом спросила: «Я часто беседовала и с ним, и с членами его семьи, в том числе по городскому номеру. Как же такое получалось, если они не в России?» Вероника пояснила: «Так они только что отбыли. А квартиру сдали. Не звони больше туда, не беспокой посторонних людей». Потом Ника дала мне компьютер и предложила: «Посмотри, какие женихи тут есть, пока я в магазин схожу». И убежала. А мне через десять минут скучно стало – мужчины все противные были, старые, лысые. Вышла во двор, смотрю – Маневин идет с собакой! Я прямо онемела. Ну этого не может быть! Профессор в Ложкине живет? Невероятно! Скорее всего, это не он, просто похожий человек. Я крикнула: «Добрый день, господин Маневин, как дела?» Мужчина остановился, улыбнулся. «Здравствуйте. Рад вас видеть. Все прекрасно. Вот, псина наша, как обычно, через забор перелезла и удрала. Еле поймал ее. Хорошего вам дня». И в дом вошел. А я так растерялась, что онемела, разговор продолжить не смогла. Потом очнулась, оделась и к вам кинулась. Видела ведь, в какой дом Маневин вошел, – улица-то прямая, я заметила, какую калитку он открыл.

      – Мафи любит удирать и через забор ловко перелезает, – пробормотала я. – А мой муж человек вежливый, всегда скажет пару приветливых фраз, если с ним здороваются.

      – Выходит, знакомый Вероники ошибся, – продолжала Марфа, –