Коронатор. Симона Вилар

сквозь судорожно сжатые зубы:

      – Анна, я не могу не пить.

      Она съежилась. Если ее отец сказал это…

      – Тогда ты умрешь, – выдохнула она.

      Он повернулся, взял бутыль и снова глотнул из нее. Поморщился, прикрыл рот тыльной стороной ладони, а потом сказал:

      – Это не важно. Я слишком устал от своей ноши, но сбросить ее меня не заставит никто на свете. Мне нужны силы, а их мне дает лишь это. Пусть я умру, но до этого я сделаю тебя королевой!

      – Мне не нужна корона ценой твоей жизни.

      Уорвик хватил кулаком по столу:

      – Молчи! Ты не понимаешь, что говоришь! Девчонка. Я потратил жизнь на это… Что может быть желаннее?

      – Что?

      Анна крепко зажмурилась.

      – Я ездила в Оксфордшир, отец, во владения рыцаря Саймона Селдена.

      – А, знаю… Сельский дворянин и рубака. Он был в Лондоне, когда я освобождал короля из Тауэра.

      Анна улыбнулась:

      – Да, он верный сторонник Алой Розы. И счастливый семьянин. У него красавица жена, семь дочерей, а недавно родился сын, наследник. Наверное, я бы тоже так хотела…

      – Женщина редко хорошеет, народив такую кучу детей, – заметил граф.

      – И все же леди Селден просто диво как хороша, так ее красит счастье. И я завидую ей.

      Уорвик хмыкнул.

      – Твоя зависть не обоснованна. Дети? Учти, женщины в нашем роду плодовиты и ты еще нарожаешь супругу кучу маленьких Ланкастеров. Или… – он сделал значительную паузу, не сводя пристального взгляда с лица дочери, – или ты желаешь, чтобы твои дети носили имя Майсгрейвов?

      Анна повернулась столь стремительно, что длинный шлейф змеей обвился вокруг ее ног. Щеки ее побледнели, но зеленые глаза засияли еще ярче.

      – Майсгрейв мой спаситель и друг!

      – И только-то?

      Лицо графа стало жестким.

      – Я еще не забыл, что творилось с тобой, пока он оставался в Париже. А как ты повела себя, едва он отбыл? Ты как безумная поскакала за ним, ничего не соображая, ни о чем не помня. И нынешний твой неожиданный приезд… Не к нему ли ты примчалась, оставив супруга за морем? Но ты прогадала. Ибо твой рыцарь, Анна, отбыл в Бургундию вместе с Йорками.

      Уорвик подошел к дочери и коснулся вышитой ладанки на ее груди.

      – Ты ведь никогда не расстаешься с ней, Энни?

      Девушка облизала внезапно пересохшие губы.

      – В ней, как ты знаешь, хранится реликвия – частица Креста, на котором был распят Спаситель.

      – И ее преподнес тебе этот йоркист, сэр Филип Майсгрейв!

      Казалось, еще миг – и Анна расплачется. Она мелко дрожала, кусая губы. И Уорвик со вздохом отступил.

      – Как бишь там писано в деректалиях: «Facionora ostendi dum punientur, flagitia autem absondi debent»[28].

      – Отец, ты не должен…

      Он жестом заставил ее умолкнуть.

      – Ради всего святого!.. Ты, кажется, готова сунуть руку в огонь в подтверждение очевидной лжи. Но не беспокойся, я больше не стану попрекать тебя Майсгрейвом. Я молчал целый год, молчал бы и сейчас, если бы ты не переступила границу, не сбежала от супруга, забыв о своих обязанностях.

28

«Я обнаружил проступки, дабы наказать за них, но позорные дела следует прятать» (лат.).