Санта-Хрякус. Терри Пратчетт

серые пятна. Казалось, башня всеми путями избегала темноты.

      Это было страшно. Хотя присутствовал еще целый ряд неприятных моментов – например, когда ты, миновав сложную площадку, шел вверх, на самом деле шагая вниз по обратной стороне лестницы, а далекий пол, вдруг оказавшись у тебя над головой, становился потолком. Когда происходило нечто подобное, все закрывали глаза. Все, кроме Чайчая. Чайчай, напротив, прыгал через ступени и смеялся, как ребенок, заполучивший новую игрушку.

      Наконец они поднялись на верхнюю площадку и вошли в коридор. «Предприниматели» толпились у закрытой двери.

      – Он там забаррикадировался, – сообщил Сетка.

      Чайчай постучал в дверь.

      – Эй, там! – крикнул он. – Выходи. Даю слово, что тебе ничего не будет.

      – Не выйду!

      Чайчай сделал пару шагов назад.

      – Банджо, вышибай дверь.

      Банджо неуклюже вышел вперед. Пару сильных пинков дверь выдержала, но потом с треском распахнулась.

      Стражник прятался за перевернутым шкафом. Увидев Чайчая, он сжался от страха.

      – Что вы здесь делаете? – крикнул он. – Кто вы такие?

      – А, спасибо, что поинтересовался. Я – твой самый страшный кошмар! – радостно произнес Чайчай.

      Стражник задрожал.

      – Это… тот, что с гигантским кочаном капусты и размахивающий такой ножастой штуковиной?

      – Что-что? – не понял Чайчай.

      – Или тот, в котором я падаю, но внизу оказывается не земля, а…

      – Нет, на самом деле я…

      Стражник вдруг побледнел.

      – Неужели тот, в котором кругом, ну, одна грязь, а потом внезапно все становится синим и…

      – Нет, я…

      – Вот дерьмо, значит, тот, в котором есть дверь, а за дверью нет пола, а когти…

      – Нет, – перебил Чайчай. – И не этот. – Он выхватил из рукава кинжал. – Я тот, в котором вдруг из ниоткуда появляется человек и убивает тебя.

      Стражник с облегчением улыбнулся.

      – Ах, этот… Ну, это ерун…

      Рука Чайчая резко выстрелила вперед, и стражник обмяк. А потом, как и все остальные, растворился в воздухе.

      – Думаю, я совершил акт милосердия, – сказал Чайчай. – Ведь уже почти страшдество.

      Смерть, поправляя под балахоном подушку, стоял на ковре детской комнаты…

      Это был старый ковер. Вещи попадали в детскую, совершив полный тур по другим комнатам дома. Очень давно кто-то нашил на основание из мешковины яркие тряпочки, придав ковру вид растафарианского дикобраза, из которого выпустили воздух. Среди тряпочек нашли себе убежище старые сухарики, обломки игрушек и пыль, которую можно было бы вывозить мешками. За свою долгую жизнь ковер-дикобраз повидал немало. И эта самая жизнь его изрядно потоптала.

      Сейчас на ковер упал комок грязного, начинавшего таять снега.

      Сьюзен побагровела от гнева.

      – Я не понимаю почему! – воскликнула она, обходя фигуру. – Это же страшдество! Праздник! Он должен быть веселым, с омелой, остролистом