Делай деньги!. Терри Пратчетт

марок считалась таким же преступлением, как подделка монет – как тут было отвертеться? Он ведь был главным почтмейстером, уважаемой фигурой в городе. Мокрицу было бы чуточку легче, если бы подсудимый заорал на него или посмотрел с ненавистью, но он просто сидел на скамье подсудимых, этот маленький человечек с жиденькой бородкой, с потерянным и растерянным видом.

      Он подделывал полупенсовые марки, да, подделывал. Это был удар в самое сердце, да, удар. О, он брал и марки подороже, но кто пойдет на такую мороку ради полупенса? Сычик Дженкинс, вот кто. И теперь он сидел в Танти в камере смертников, и у него в запасе было несколько дней, чтобы поразмыслить о превратностях судьбы, пока не придет его час сыграть в «виселицу».

      «Это мы проходили, – подумал Мокриц. – Все погрузилось во тьму – а потом мне подарили новую жизнь. Но кто бы знал, что быть образцово-показательным членом общества окажется так непросто».

      – Гм… спасибо, Глэдис, – сказал он деликатно нависшей над ним фигуре.

      – У Тебя Назначена Встреча С Лордом Витинари, – сообщила голем.

      – Ничего подобного.

      – Двое Стражников За Дверью Настаивают, Что Назначена, Господин Фон Липвиг.

      «А, – догадался Мокриц, – такая встреча».

      – И назначена она, надо полагать, прямо сейчас?

      – Да, Господин Фон Липвиг.

      Мокриц схватил брюки, но из какого-то остаточного чувства приличия замешкался. Он бросил взгляд на стоящую рядом глыбу в голубом платье.

      – Не возражаешь?

      Глэдис отвернулась.

      «Это просто полтонны глины», – сердито думал Мокриц, натягивая одежду. Безумие таки заразительно.

      Одевшись, он торопливо спустился по черной лестнице, ведущей на каретный двор, который еще недавно грозил стать его последним пристанищем. «Щеботанский Скорый» уже отчаливал, но Мокриц вскочил на козлы, кивнул вознице и с ветерком покатил по Противовращательному проспекту, соскочив прямо у главных дворцовых ворот.

      «Как было бы славно, – думал он, взбегая по ступенькам, – если бы его светлость придерживался мнения, что встречи назначаются по обоюдному согласию». С другой стороны, патриций же был тираном. Им тоже нужно как-то развлекаться.

      Стукпостук, секретарь патриция, встретил Мокрица у дверей Продолговатого кабинета и поспешно усадил его напротив стола.

      После девяти секунд усердного письма лорд Витинари оторвался от бумаг:

      – А, господин фон Липвиг. Почему не в золотом костюме?

      – Он в стирке, сэр.

      – Как проходит день? Все хорошо? То есть было до настоящего момента?

      Мокриц озирался по сторонам, бегло прокручивая в голове все давешние неурядицы на Почтамте. Если бы не Стукпостук, который стоял подле своего господина с выражением почтительной готовности, он был бы один на один с патрицием.

      – Я все могу объяснить, – сказал Мокриц.

      Лорд Витинари вздернул бровь с тем озабоченным видом, с которым человек, нашедший