Зачем тебе алиби…. Анна Малышева

не сделала, – его голос стал твердым. – И бояться нечего. Намерение – это еще не деяние.

      – Красиво говоришь.

      – Красиво говорить будешь ты, в милиции. Поплачь там, что ли. Для правдоподобия. А то слишком хорошо держишься для молодой любящей вдовы.

      – Заткнись. – Она произнесла это устало, без злости. – А про подставку им сказать?

      – Говори про что угодно, только давай закончим этот разговор. Ты хотя бы знаешь, который час?

      – Скоро семь.

      – Ты что – не ложилась?

      – Мне не удалось уснуть.

      – Ты вторую ночь не спишь! Тебе нужна свежая голова.

      – Ты же сказал – я совершенно равнодушна и держусь даже слишком хорошо, – усмехнулась Анжелика. – Ничего со мной не будет. Упаду в обморок у следователя в кабинете, для правдоподобия.

      Он, видимо, хотел что-то сказать, но вместо этого вдруг положил трубку.

* * *

      Саша как в воду смотрел – в одиннадцатом часу утра раздался телефонный звонок. Анжелика, встрепанная, очумелая (не успела поспать и трех часов), подскочила к телефону и сперва не понимала, что говорит со следователем и ее просят подъехать по такому-то адресу к такому-то часу. Ложиться досыпать было уже поздно, она умылась холодной водой, выпила крепчайшего кофе, но проснуться по-настоящему ей так и не удалось. На столе в кухне валялась яркая упаковка чая, и она долго не могла сообразить, откуда та взялась. Наконец вспомнила Юру. Его нелепый утренний визит оставил в ней глухое чувство раздражения. Благодарности к нему соседка не испытывала. «Сплетник, – сказала она себе, одеваясь. – Да еще и трус. Чего он так испугался? Почему сбежал?» Когда она вышла из подъезда и зажмурилась от ослепительного весеннего солнца, ей в голову пришло, что этот двухметровый широкоплечий парень – обыкновенный неврастеник, к тому же подкаблучник и маменькин сынок, отсюда все странности в его поведении…

      …Следователь рассматривал ее руки. Вдова сама не знала, зачем так расфрантилась для визита в милицию – нацепила новый брючный костюм, оба бриллиантовых кольца, вдела в уши серьги. За семь лет Игорь сумел приучить ее, что одеваться надо дорого и элегантно, во всяком случае, когда идешь «в люди». На пароходе, в казино, Анжелика предпочитала одежду своей юности – джинсы и свитерок. Теперь же она складывала руки на коленях, то так, то этак, стремясь прикрыть блещущие кольца, потом разозлилась на себя и прямо посмотрела на следователя. Пронзительного взгляда не получилось – глаза от недосыпа опухли, слезились, то и дело закрывались сами собой.

      – Я веду ваше дело, зовут меня Кочетков Владимир Борисович, – представился он.

      Она кивнула, сразу оробев, пошевелила губами, стараясь запомнить его имя.

      – А вы, значит, Прохорова Анжелика Андреевна? – полуутвердительно спросил он.

      Анжелика ответила, что именно так.

      – Анжелика или Ангелина?

      – Анжелика. Могу паспорт показать, – удивилась она.

      – Не надо, я просто поинтересовался, у меня дочь Ангелина, требует, чтобы ее звали Анжеликой.

      Следователь был в летах, почти полностью седой, очень полный, с пронзительным