Тайные желания короля. Кейт Эмерсон

имеет право избить свою жену за гораздо меньший проступок, чем подозрение в измене. Мысль о синяках на нежной коже леди Анны заставляла сердце Комптона обливаться кровью.

      – Приведи ко мне герцога Букингема! – крикнул король одному из своих подручных.

      Когда он вновь обернулся к Уиллу, его лицо было покрыто красными пятнами, что являлось верным признаком распаляющейся в нем ярости.

      – Как он смел увезти фрейлину королевы без разрешения ее величества?

      Уилл начал говорить, но тут же замолчал. Когда король находился в таком состоянии, лучше было ему не перечить. Но Генрих знал его давно и видел насквозь.

      – Выкладывай, что там у тебя, Уилл. Тебе ничего за это не будет.

      – Я тут подумал, что он, возможно, его получил. Я имею в виду, разрешение королевы. Дело в том, что это жена лорда Фитцуолтера, сестра Букингема и леди Анны, сообщила о своих подозрениях брату. А леди Элизабет – одна из фавориток королевы Екатерины. Не исключено, что она нашептала обо всем случившемся ее величеству. Королева, возможно, была рада возможности избавиться от соперницы при дворе.

      – Екатерина монархиня, ее положение незыблемо.

      – Кто может знать, о чем думает женщина, особенно когда она беременна?

      При этом недвусмысленном напоминании о причине, по которой король избегал постели своей жены и искал утех в чужих объятиях, Генриха охватила задумчивость. В свои восемнадцать лет его величество имел мало опыта общения с женским полом благодаря чрезмерной опеке своего отца. Он, похоже, растерялся, подумав о ревности жены, тем более что был не склонен признавать свои поступки неблаговидными.

      – Мне кажется, ваше величество, – сказал Уилл, чтобы отвлечь короля от его мыслей, – во всем, что произошло вчера вечером, следует винить жену лорда Фитцуолтера. Если бы она не настроила своего брата против сестры, леди Анна и сейчас была бы в Гринвиче.

      – Значит, леди Фитцуолтер нужно удалить от двора, – решил король, – и ее мужа вместе с ней.

      Появление Букингема укрепило Генриха в его решении. Герцог буквально излучал высокомерие. Он едва поклонился королю, словно считая его себе ровней.

      Король Генрих накинулся на своего высокородного подданного с яростным ревом:

      – Как вы смели помешать моим утехам?

      – Каждый имеет право заботиться о членах своего семейства! – заорал в ответ Букингем. – И уж тем более герцог!

      – Я буду решать, кому оставаться при дворе, а кому нет, а не вы. Или вы забыли, кто здесь король?

      Положение было опасным. Букингем смотрел на Генриха так, будто сейчас накинется на своего суверена и изобьет его до полусмерти. По меньшей мере Уилл ожидал от него потока настолько крамольных заявлений, что после этого ему будет одна дорога – в Тауэр.

      Букингему с трудом удалось совладать со своей яростью.

      – Разве я не глава своего семейства, ваше величество? Разве не моя обязанность, более того, мой долг, взыскивать со своих подопечных, так же как ваше величество