Солнечная богиня. Татьяна Тронина

хотела отложить альбом в сторону, но внезапно побагровела – так, что слой пудры на ее щеках показался Оле маской.

      – Господи, совсем забыла… – пролепетала она.

      – Что?.. – испугалась Оля.

      – Я же… ну да, со всеми этими событиями забыла, что Лерочка звонила мне на прошлой неделе и сказала, что Павел зачем-то приехал в Москву.

      – Ну и что?

      – Да как ты не понимаешь! – с досадой воскликнула ее будущая свекровь. – Если Павел приехал в Москву, это значит, что он хочет встретиться со Степаном Андреевичем! А если он встретится со стариком…

      – Так это же хорошо – они, может быть, помирятся!

      – Оля, детка, ты не знаешь Павла… Если он и хочет помириться со своим отцом, то только корысти ради! Это не человек, это… Словом, он ничего не делает просто так! И как я такую важную новость не рассказала Кеше! Господи, даже голова заболела… Давление, кажется… – простонала Эмма Петровна.

      – Ложитесь, – настойчиво произнесла Оля. – Сейчас проверим.

      Она принесла тонометр и стала измерять Эмме Петровне давление. Потом послушала ее сердце. Со смирением мученицы Эмма Петровна позволила себя обследовать.

      – Да, немного повышенное… и еще плюс ко всему, кажется, тахикардия. Сейчас таблетку вам принесу.

      – Ну да, я же совсем забыла, что ты у нас доктор… – простонала Эмма Петровна.

      – А теперь полежите, успокойтесь…

      Эмма Петровна лежала на диване, сложив на груди руки, и страдальчески смотрела в потолок.

      – Хотите, я позвоню Кеше? – предложила Оля. – Расскажем ему про Павла…

      – Нет, боюсь, уже поздно, – мрачно возразила та. – И, кроме того, не стоит отвлекать Кешу от работы… – Она помолчала немного, потом произнесла задумчиво: – У Павла от покойной матери осталась квартира на Яузском бульваре. В таком замечательном доме… Знаешь, там есть удивительный дом, с такими огромными фигурами, очень известный. Тоже сталинский, как и наш… – пробормотала она и закрыла глаза.

      Оля посидела еще немного рядом с Эммой Петровной, а потом ушла на кухню.

      Там, за окном, на юго-восточной стороне, светило яркое весеннее солнце, и капель непрерывно барабанила о карниз. И такая тоска напала вдруг на Олю, что она едва сдержала слезы. Она быстро нацарапала на краешке бумажной салфетки: «Ушла ненадолго», накинула на плечи куртку с капюшоном и вышла во двор.

      Только тут она ощутила, как не хватало ей свежего воздуха. Физически она чувствовала себя прекрасно, но от этого ей было еще хуже – пустота и легкость в теле были ей неприятны, невыносимы.

      Первоначально в Олины планы входило только дойти до соседнего дома, а затем вернуться обратно. «Дуня-Дуня-Дунечка…» – стучало у нее в висках.

      Улицы были полупусты, на обочинах таял черный снег.

      Оля не замечала, что продолжает идти.

      Очнулась она только в каком-то переулке.

      Галки кричали над головой пронзительными голосами и прыгали с ветки на ветку. Оля задрала голову и увидела серо-синее небо над головой, по которому плыли золотые облака. «Ненавижу