Не все предсказатели одинаково полезны. Светлана Багдерина

появилась полная пригоршня меди, пара серебряных монет и один золотой — вся их наличность, еще остававшаяся от продажи фамильного перстня Ивана.

      — Хватит, — быстро кивнул Ясень и потянулся за деньгами.

      — Я тоже думаю, что хватит, — улыбнулся дед Зимарь и проворно вложил в руку Ясеня серебряную монету.

      — А остальное?

      — А остальное — когда мы по совету уважаемой гадалки девицу разыщем, — старик ласково собрал морщинки в уголках добрых прозрачных глаз.

      Проводник покривился, нахмурился, и Иван, не дрогнув под предупреждающим взглядом друзей, добавил еще несколько медяков. Атлан удовлетворенно кивнул:

      — Пойдем.

      Жилище, оно же офис гадалки, оказалось не очень далеко.

      Проводник попросил царевича подождать пару секунд, первым подскочил к дверям приземистого домишки, сложенного из красноватого камня, проворно отодрал что-то от стены и только тогда подал своему подопечному сигнал подходить.

      Дверь открыла полная дама лет сорока, с накрашенными черным глазами, губами и ногтями и закутанная в целый ворох цветастых платков с черными же кистями.

      — Что привело вас к… — заговорила она грудным голосом, но Ясень быстро приложил к губам палец и втолкнул ее внутрь.

      — …к матушке Осине, потомственной гадалке в семидесятом колене? — ничуть не сбитая с толку и ритма, закончила та на ходу.

      Ясень зашипел — то ли от досады, то ли на хозяйку — и стал быстро шептать что-то ей на ухо. Та делала круглые глаза, пожимала плечами, но соглашалась.

      — Я хочу найти свою жену, — не обращая внимания на непонятную деятельность вокруг него, поглощенный своей заботой, проговорил Иван и впился отчаянным взглядом в лицо женщины.

      — Да, конечно, проходи, вьюноша, садись к столу, — сочувственно колыхнула бюстом гадалка. — Так как, говоришь, зовут твою женушку и когда она пропала?…

      Ясень, радостно потирая руки от приятных воспоминаний о дополнительном вознаграждении, пожалованном ему вновь обретшим надежду царевичем, проводил Иванушку до постоялого двора, почтительно распрощался с ним и растворился в темноте, как его и не было.

      Ивану хотелось бежать, лететь, кричать, драться со всем Белым Светом сразу — если, конечно, он не вернет разлюбезного друга Серафимушку и не извинится — короче, заниматься чем угодно, кроме продавливания тощей подушки в душной комнате гостиницы. И он, недолго думая, решил немного прогуляться и спокойно подумать над тем, как лучше проложить маршрут их дальнейших странствий, которые, как твердо пообещала ему гадалка, скоро должны завершиться победой над трефовым недоброжелателем, нечаянной встречей в казенном доме и неожиданной радостью.

      По пути в Вамаяси, если память ему не изменяла, находилось несколько высоких горных гряд, которые проще будет облететь с юга, чем прорываться через высокогорные осенние снегопады и заморозки… Лететь, правда, туда отчаянно долго, но если в конце этого полета его будет ждать Серафима, то дорогу он готов перенести со стойкостью оловянного солдатика. Путь их, если лететь отсюда, будет проходить