У кромки воды. Сара Груэн

пальцами по подлокотнику кресла, начав с мизинца и выбив дробь дважды, а потом поменяла порядок. Ритм лошадиного галопа. Казалось, молчание тянется бесконечность.

      Внезапно она взглянула на Эллиса.

      – Ты имеешь в виду мою мигрень?

      – Конечно, – с чувством произнес Эллис. – Мы понимаем, как ты мучаешься.

      – Понимаете? Как вы добры. Оба.

      Тик-так.

      Эллис выпрямился, поправил галстук и отошел к буфету, налить выпить. Виски для мужчин, шерри для дам. Сперва он подал бокал матери, потом отцу, потом принес наши.

      – Расскажи, как прошла вечеринка? – сказала его мать, глядя на тонкий хрустальный бокал, который держала на коленях.

      Голос ее был совершенно лишен выражения.

      – О, это было что-то, – ответил Эллис, слишком громко и слишком оживленно. – Пью умеют все организовать. Оркестр, шампанское рекой, бесконечные подносы со всякой вкусной мелочью. Так и не скажешь, что война идет. Миссис Пью, кстати, о тебе спрашивала. Очень огорчилась, что ты нездорова. А самое смешное было, когда пробило полночь, вы не слышали? Об этом еще долго будут говорить.

      Полковник хмыкнул и залпом выпил виски. Кенар перепрыгнул на другую сторону клетки.

      – Я многое слышала, – холодно произнесла свекровь, по-прежнему глядя в свой бокал.

      Ее глаза уставились на меня.

      К моим щекам прилила кровь.

      – В общем, мы все стоим, – отважно продолжал Эллис, – идет обратный отсчет до полуночи, и вдруг раздается просто страшный взрыв. Мы, хоть и на другом континенте, представьте, что себе вообразили! Мы чуть было…

      – Молчать! – взревел полковник, поворачиваясь к нам.

      Его щеки и мясистый нос побагровели. Брыли тряслись от ярости.

      Я сжалась и вцепилась в руку Эллиса. Даже моя свекровь подпрыгнула, хотя почти сразу взяла себя в руки.

      В нашем случае битвы выигрывались хладнокровным вонзанием кинжала в спину или тихим поворотом винта. Люди сгибались под тяжестью удержанного вздоха или тщательно выбранных слов. Кричать было просто не принято.

      Полковник со стуком опустил свой уже пустой бокал на каминную полку.

      – Вы что, за идиотов нас держите? Думаете, мы не слышали про подлинную кульминацию вечера? Про то, о чем действительно будут говорить еще годы? О вашем беспардонном, распущенном… вашем позорном поведении?

      А дальше оскорбления и ярость слились в неразличимый поток. Мы явно не просто напились и выставили себя дураками, и то, как Эллис вышел из себя, было не худшим его проступком. Судя по всему, он во всеуслышание объявил о том, что мы решили отправиться на охоту за чудовищем, чтобы «показать старику», продолжая шумно распространяться о своих планах даже тогда, когда Хэнк ногой упихивал его на заднее сиденье машины.

      Полковник и Эллис сближались по огромному шелковому ковру, тыча друг в друга пальцами и пытаясь друг друга перекричать. Полковник обвинил нас в том, что мы пустились во все тяжкие, чтобы его опозорить, в том, что мы – отвратительные выродки и в целом бесполезны для общества,