Знак с той стороны. Инна Бачинская

вида, приходит посоветоваться, подсовывает идеи и решения… Глупый мальчик! Она прекрасно видит, как он старается удержать ее на плаву. Не дай бог, когда жалеют… Нет! Рано списывать со счетов железную леди! Хватка все еще есть, просто нужно решать головой и десять раз подумать, а не идти на поводу у дурацкой сентиментальности и чувства вины. Вот-вот, не нужно вмешивать чувства. Тина… Тут были одни чувства, а не голова. И решение соответствующее – дурацкое. И Вика намекала… Ну, Вика вроде мебели, говорит много, да не все по делу. Общего языка она с Тиной так и не нашла, и какой смысл продолжать… Одному Богу известно. Уж очень они разные, она – ломовая лошадь, Тина – типичный трутень, причем с амбициями. Фотомодель, прости господи. Пора кончать эту затею, но ни сил, ни желания что-то решать нет. Ада Романовна не узнавала себя, бизнес потерял для нее всякую привлекательность, и заправляет хозяйством теперь Андрей Богданов, которого она десять лет назад рассмотрела на скромной должности водителя рыбного фургона. И Коля его одобрял и помогал, как мог. Рассмотрела, приблизила, выпестовала и выучила; доверяла ему как самой себе. Иногда она думала, что Андрей ей ближе родного сына. Сын… Она привычно вздыхала. И теперь она только делает вид, что все еще в седле, а Андрей, добрая душа, подыгрывает…

      Скрипнула дверь, и в щель протиснулась Люка – роскошная персидская кошка с длинной серой шерсткой и голубыми глазами. Она неторопливо подошла к кровати Ады Романовны и едва слышно мяукнула, широко разинув розовую пасть. Когда-то она была потешным котенком, смешно прыгала, пытаясь поймать «солнечный зайчик» – луч маленького фонарика, и Ада Романовна смеялась. Они все смеялись. Люку подарил ей покойный муж Коля…

      Длинный парадный стол был накрыт на два прибора – в торце и с правой стороны. Там уже сидела молодая женщина. Ада Романовна тяжело опустилась в кресло и сказала:

      – Доброе утро, Тина.

      – Доброе утро, – отозвалась молодая женщина. То, что она не обратилась к Аде Романовне по имени, та расценила как дерзость.

      – Как ты себя чувствуешь? Как спалось?

      – Нормально, – Тина отвечала, не глядя на свекровь, уставясь в стол.

      – Ты вчера ушла из дома, никто не знал куда. Мы беспокоились. Впредь, пожалуйста, сообщай, куда идешь. – Она говорила с трудом, почти чеканила слова, как было всегда при виде Тины.

      – Я что, в тюрьме?

      – Ты не в тюрьме, но в моем доме существуют определенные правила, которым нужно подчиняться. Дверь закрывается в девять вечера, после девяти никто без особой надобности не выходит. Мы это уже обсуждали. Где ты была?

      – Встретилась с друзьями. Я никого не вижу, сижу взаперти! У меня есть друзья, они были друзьями Севы, понимаете? Близкие нам люди!

      – Такие же бездельники и наркоманы! – не выдержала Ада Романовна, забыв, что пообещала себе сдерживаться.

      – Вы не имеете права их судить! – Тина отбросила салфетку. – Вы их не знаете!

      – После