Сага о самолётах. Мариам Тиграни

и консула, не рискнули бы искать его там. После извержения вулкана, случившегося в год свержения монархии, остров считали «проклятым», а беженцев, хлынувших в столицу, до сих пор обходили стороной как прокажённых, и те жили отдельными общинами. А если и находились смельчаки, отваживавшиеся на экспедицию на «проклятый остров», то и те пропадали без вести.

      – Помните, как нас всех собрали во дворце? – продолжала старуха, погружая Тимати в «те ужасные воспоминания». – Ваша матушка чуть не наложила на себя руки… И младший брат, ещё совсем ребёнок…

      – Каждый день истерзанный труп кого-то из свиты несли под окнами дворца, Нинни, – вторил он Раф, сверля глазами яблочный пудинг, но в глубине души радовался, что ещё остались люди, чтившие «славные времена империи» так же, как и он сам. – Моя мать сходила с ума, а отец погиб на баррикадах.

      – Мы должны держаться вместе, Тим. – Нинни сочувственно накрыла его ладонь своей, и Тимати почувствовал прилив почти братской нежности к этой сухопарой карге, разделявшей его боль. – Сколько бы дикари, навешавшие на себя регалии сенаторов, ни втаптывали в грязь наследие императорского дома, в таких, как вы и ваш брат, оно будет жить всегда. Я лишь об одном прошу: защитите мою девочку, возьмите её под своё крыло. Она – наша, и достойна большего, чем штопать наряды этих дурочек. Она так невинна, так добра… Боюсь подумать, что с ней сделает жизнь, если не помочь. Я слышала, как тот старый чёрт, первый консул, заставил вас жениться на своей грымзе-дочери… И вы решились на это, лишь бы защитить мать и брата. Вы – один из немногих, кто пережил переворот, но какой ценой!.. Так пусть… Сибилл станет вашим исцелением. А вы – её.

      И она стала его исцелением на долгие семь лет, пока молодой Кэнтвелл… Тимати множество раз говорил себе, что, и хотя Сибилл в конце концов предала его, «оно того стоило». Убеждал, спорил сам с собой, но рана ещё кровоточила.

      Попыхивая сигарой, – та хоть немного усмиряла его пыл, ведь не будь над ним буквы закона, он бы уже давно пристрелил Дерика Кэнтвелла в случайной подворотне, – Тимати встал, подправил подтяжки, оголяя мощную волосатую грудь, и достал бильярдный кий. За последний год на нервах он немного раздобрел, так что подтяжки пришлось снять и ремень расслабить. Пол почему-то задерживался, и пусть обычно Файерблейзы предавались любимой игре вместе, в этот раз ему придётся начать без брата.

      Шары из слоновой кости бились друг о друга, один отскакивал от другого, сваливаясь в лунку, а Тимати представлял, что это окровавленная голова Дерика летела вниз по лестнице. Эта мысль пришлась генералу по вкусу, и, удовлетворённо улыбаясь, он выпустил смачный клубок сигаретного дыма.

      – Тим! – На лестнице наконец послышались тяжелые шаги, отдававшиеся эхом по стенам, а Файерблейз-старший достал из ящика стола два бокала и бутылку коньяка. – Прости! Я снова задержался…

      Когда Пол появился в дверях кабинета, Тимати неподдельно просиял и раскрыл ему медвежьи объятья. Брат тоже улыбнулся, почувствовав, как