Сага о самолётах. Мариам Тиграни

годы он даже обрадовался, когда Викена отпустил его восвояси, отправив разбираться с «теми двумя увальнями за дверью».

      – Поговорим позже. – Викена отослал парня взмахом ладони, повернулся спиной к двери и сцепил перед собой руки. – За труп не беспокойся – я разберусь. И за брата, и за Тимати – предоставь всё мне, Фил. Я ведь всегда находил решения. Я… а не твой дядя!..

      ***

      Когда дверь за молодым дарованием захлопнулась, Борис прикрыл глаза и несколько секунд наслаждался тишиной. Иногда люди, даже самые близкие и «любимые», ужасно его раздражали. Жена одна его понимала, но и та умерла много лет назад, а дочери совсем на неё не походили. Старшая была сплошным разочарованием и даже на тот свет отправилась так же, как и жила: бесшумно. Внучка, Клементайн, точь-в-точь пошла в мать характером, а младшая дочь отличалась ужасным упрямством. Мод уже много лет отсылала всех поклонников, заводя песню, что выйдет замуж только за Юджина Кэнтвелла! Почему окружающие не могли вести себя хоть чуточку умнее и почему всё всегда приходилось расхлёбывать именно ему?..

      Побыв наедине с мыслями, Борис тяжело вздохнул, развернулся к трупу, достал из кармана скальпель и глянул на наручные часы. Трупная кровь сворачивалась и разжижалась через 30-90 минут после наступления смерти, но, есть ли толк в юродивой крови, если её носитель уже умер?..

      Борис нахмурился, когда эта мысль посетила его. Как он не подумал об этом раньше!.. Если он смог вынести столько пользы из донорской крови, то каких высот он сможет достичь теперь, когда… или если?..

      Непроницаемо спокойный, Борис открыл ламинированный шкафчик и достал оттуда контейнер для сбора биоматериала и острый пинцет. Подошёл к трупу так называемого Майкла и оторвал из его реденькой шевелюры один светлый волос. Положив его в контейнер, Борис понес ёмкость обратно к шкафчику, открыл другую склянку с терпкой красной субстанцией, добавил туда волос, капнул в контейнер пипеткой жёлтую жидкость, перемешал всё ложкой и закрыл крышку. Уже во время взбалтывания его пальцы жгло приятным теплом, а, когда через пару секунд Борис надел очки и поднёс светящуюся жидкость к глазам, его лицо озарила почти сардоническая улыбка.

      Вылет

      В ночь перед отъездом Дерик почти не сомкнул глаз. Зато Сибилл мирно посапывала у него на груди. А ведь завтра она не обнаружит мужа в кровати, а на прикроватной тумбочке у будуарного зеркала найдёт записку:

      «Прости, но я не мог поступить иначе. Я либо вернусь, коронованный лавром победителя, либо умру, пытаясь. Не держи на меня зла.

      Любящий тебя,

      Дерик».

      Он долго раздумывал, как объяснить жене свой отъезд, но не написал ничего лучше, кроме незатейливых фраз. После того, как столичная газета напечатала их с Винсом на передовице, Сибилл повисла у него на шее и обещала лечь костьми, но «никуда его не пустить». Тогда, пару дней назад, Дерик уверил её, что передумал «рисковать жизнью ради блажи», но как жалко выглядели его обещания?..

      На него давили дядя Юджин и Борис, давила общественность, журналисты освещали