Колыбель Марбаса. Ян Диггер

в этом вонючем баре была изрезана, продырявлена, прожжена и содержала сотни посланий на всех возможных языках. Он собирался внести в этот беспредел свою лепту. И ему было откровенно плевать на присутствие рядом доктора, капитана и полусотни местных выпивох, едва держащихся на ногах.

      – Ты понимаешь, что никто не должен о нас знать? – недовольно выдала Док, когда Борис дошел до второй буквы “с”. – А хотя все равно. Действительно, проследят нас по тупой надписи, сделанной тупорылым кретином, убьют – какая разница. Давай я тебе плакат дам с нашими лицами, так проще будет.

      – Ой, да заткнись уже, – тоном обиженного подростка выдал Борис, но нож убрал. – Лично я хочу знать, где моя доля? Мы торчим на этой планете уже… Сколько? Восемь дней? Так у любого крыша поедет. В тюрьме и то веселее было.

      – Так возвращайся. Я вообще не понимаю, зачем ты столько времени сидишь на корабле. Ты же только жрешь не в себя и возмущаешься постоянно. С таким успехом мы могли завести собаку.

      – Слушай, докторишка, – прошипел Борис, – мне просто нужны моя доля и отпуск.

      – А нейротур тебе не заказать? – вспылила Док.

      Она бросила раздраженный взгляд на капитана, ожидая его одобрения, но тот будто ничего не замечал. Рэм Човец закинул ноги на соседний стул, скрестил руки на груди и таким нехитрым способом спал на своей стихийной лежанке. Или делал вид, что спит. В любом случае, ни в какие споры он вступать не собирался.

      – Скорее бы тебя пристрелили, – выпалила Док, когда поняла, что помощи со стороны не будет. – Или, клянусь, в очередной раз я вместо лекарства выдам тебе яд и буду с радостью смотреть, как ты бьешься в агонии.

      – Я живучий как таурилийские слизни, – заржал Борис.

      – Ты отвратителен…

      Закончить она не успела. Динамик у входа выдал зубодробительный писк, привлекая внимание бармена и посетителей. В какой-то момент звук поднялся на такую высокую ноту, что бармену пришлось отставить стаканы и несколько раз ударить старую рухлядь по жестяной стенке. Подействовало не сразу. Только после трех ударов динамик выдал что-то более-менее похожее на речь:

      – …яния Межгалактический Совет вносит в список разыскиваемых кораблей “Маятник”, “Меченосец”, “ПРС1202”.

      Услышав это, группа у стены подорвалась и довольно заорала. Никто бы в жизни не сказал, что они вместе, но действовали ребята слаженно и синхронно, что наводило на ненужные мысли. От их крика Рэм Човец приоткрыл правый глаз, оценивая обстановку.

      – “Ниссуари”, “Новая звезда”.

      Очередная волна счастливого вопля прокатилась по бару с другой стороны. Впрочем, там никаких открытий: все как вопили вразнобой несколько минут назад, так и продолжали, только теперь с большим энтузиазмом.

      – “ТиЭльДиТри”.

      – Да! Да! Моя девочка! – Брызнул слюной толстомордый у стены. В этот раз он оказался единственным, кто был доволен названием. – Я говорил, что его назовут? А? Говорил? Где мои пластины, уроды? Время платить! Давайте, открывайте карманы, тащите все, что есть. Это его место в розыске по-праву, высокомерные