Спорные истины «школьной» литературы. Г. Н. Яковлев

до сих пор не побежден. Нет-нет, да кто-нибудь пытается водрузить его неуклюжую фигуру на пьедестал, представить пигмея чуть ли не гигантом в литературе и «отцом русской демократии». В 1991 году издательство «Современник» отметило двухсотлетие корифея словесности стотысячным тиражом любовно изданного, с золотым тиснением, пухлого тома его сочинений. Да бог с ним, с этим томом: может быть, и надо было кое-что переиздать для интересующихся, для исследователей, правда, не столь шикарно и не в таком количестве, но и с этим можно смириться. Но ведь сопроводили же это издание большой вступительной статьей H. H. Львовой (она же составитель), в которой взахлеб превозносятся достоинства этого господина: «выдающаяся личность», «интересный, загадочный человек», «автор, стоящий у истоков рождения русского исторического романа», его сюжет «не уступает лучшим страницам А. Дюма» (уж не тот ли сюжет «Дмитрия Самозванца», который Булгарин бесцеремонно позаимствовал из неизданного пушкинского «Бориса Годунова», неофициальным цензором которого он был?) и т. п. Разумеется, ни резких отзывов современников о Булгарине, ни эпиграмм Львова не приводит. Уж очень хочется ошарашить читающую публику сенсационным открытием.

      Вот и Л. Коренев в июле 1994 года в газете «Сегодня» решил, видимо, встретить приближающийся всенародный праздник – юбилей Пушкина – реабилитацией его врага и завистника. Помилуйте, уверяет нас Коренев, не был Фаддей Венедиктович агентом Третьего отделения (бумажками, что ли, не подтверждено?). И против России не воевал. Вспоминаются, правда, стихи Лермонтова:

      Россию продает Фаддей

      Не в первый раз, как вам известно…

      Но известно было это его современникам: Пушкину, Вяземскому, Баратынскому, Лермонтову и другим, надо думать, непосвященным лицам, а некоторые нынешние товарищи полагают иначе. Ну и пусть полагают. По их мнению, и политически, и нравственно издатель «Северной пчелы» («поборник гласности» – по Кореневу) вполне респектабелен. Вот только характерец имел неважный: «Попросту характер имел он склочный и едкий ум», – оговаривается Коренев. Вот и все. Только за это его, бедненького, и не любили. Не стану сейчас спорить с эдакой «простенькой» кухонной концепцией. Лучше приведу еще одну, последнюю, цитату – из малоизвестного письма Николаю I вовсе не воинственно и не революционно настроенного человека – милого Василия Андреевича Жуковского: «…с Булгариным у меня нет и не может быть ничего общего ни в каком отношении… я очень искренне сказал ему в лицо, что не одобряю того торгового духа и той непристойности, какую он ввел в литературу, и что я не мог дочитать его „Выжигина“». Это было написано 160 с лишним лет назад, но «жив курилка»! И с грустью, и с досадой приходится признать, что и поныне находятся рецензенты и публикаторы, оценивающие достоинство произведения и талант автора исключительно по коммерческому успеху его книги, по спросу на рынке. Расторопный делец и один из действительных основоположников «массовой», псевдонародной, оболванивающей «культуры», Булгарин породил