Стигмат. Лана Мэй

обратно на крышу, от греха подальше. Ведь Москва говорила, что они не любят сталкиваться с людьми. И показывать при них свою силу им нельзя. Но факт оставался фактом – за избранным началась охота. Сначала синеволосый, дух воды, затем дух огня. Кто дальше? Земля и воздух?

      Стигмат запустил руки в волосы и согнулся пополам, не в силах принять всё, что с ним происходит. Зажмурил глаза: «это всё неправда, неправда, неправда…», – мысленно повторял, зная, что как только их откроет, окажется там, где был. И тем, кем стал. Созидателем.

      Когда мама в детстве читала ему сказки, уже тогда мальчик понимал, что не такой, как все. Он отличался от здоровых и больных, от сильных и слабых. От любого из людей, которые его окружали. Эти метки…Они словно вышли из страниц книг или комиксов, которые ему очень нравились. Их не бывает в реальной жизни. Не должно быть. Но они были.

      Это не сказка и не комикс. А он не супергерой. Он всего лишь робкий мальчишка, с виду бродяга и хулиган, на которого обращают внимание лишь служители порядка. И как с такой невезучестью он вообще дожил до двадцати? Этим вопросом Стигмат задавался не раз. Теперь, после нападений духов, ему стало ясно, что обычная, скучная и размеренная жизнь кончилась. Наступила пора бороться. Восемь миллиардов, о которых говорила Москва, его интересовали мало, но он прекрасно понимал, что если не уйдёт, могут пострадать те, кто ему действительно дорог: дедушка, друзья, соседи. Лишь по этой причине стоит попробовать. Даже если ничего не выйдет, если он проиграет тьме, он будет знать, что сделал всё, что мог.

      По дороге домой забежал в участок, чтобы заплатить штраф. Пятьсот рублей – не такие уж большие деньги, но для его маленькой семьи на эту сумму можно закупиться едой на два-три дня. Не страшно. Внук вознамерился отдать деду то, что заработал, а вот говорить о визите в полицию не собирался. Слишком опасно. У деда и так приступы участились, а с подобными переживаниями он и вовсе быстро сляжет. Потом Стигмат заглянул в фотоателье. Сделал снимок на память деду и попросил оформить его в красивую рамку.

      Когда зашёл в квартиру, по дому распространялся едкий запах гари. Парень бросил рюкзак и с ошалелым видом влетел на кухню. У плиты стоял дед и пытался лопаткой отскрести что-то со дна сковородки. Внук подлетел к нему и отобрал лопатку.

      – Уйди, я сам! – прикрикнул на деда.

      Сгорбленный старик пошаркал к столу. Присел на стул и подпёр кулаком подбородок. Пока внук отдирал с копчёной сковороды горелые макароны, дед с недовольством сказал:

      – Ты долго. Вот я и разогрел.

      – Разогрел так разогрел! – съязвил внук, показал деду угольно-чёрную сковородку и опрокинул её содержимое в мусорное ведро. – Попросил бы тёть Зину.

      – Её дома не было. Олег сказал, на кладбище поехала, Гошку навестить.

      Внук положил лопатку в раковину и помрачнел. Им овладели полынно-горькие воспоминания, которые он не хотел бы оживлять в памяти. Дедушка вдруг сердито гаркнул:

      – На себя погляди!

      Стигмат вынырнул из омута прошлого и удивлённо приподнял брови.

      – Где