Канал имени Москвы. Лабиринт. Аноним

на водоразделе

      1

      Апбб-жжж-ззз…

      Тихо накатывает со всех сторон то плотной стеной, то трепещет, как бархат.

      Ззз-лллл-лы-оо-oooзз-апп…

      Поцелуй… один… мы не дотанцевали…

      Аппзззы…

      «Ева, на тебе платье Незнакомки… и там, в звоннице…»

      Ззз-аппббблл…

      Шшрркгарх… зз…

      «Всё теперь связано».

      Мерцающая дорога, видел…

      Только это было давно.

      2

      «Только это было давно», – подумал Фёдор и тут же понял, что не может точно сказать, насколько далеко отстоит это «давно», как много прошло времени: сутки, трое, может быть, неделя или несколько часов.

      «Вспоминай, ты должен… А главное, что ты видел?»

      Сонливость покрывалом озноба опять ложилась на плечи. Не спать! Оса затаилась, жёлтое тельце, прорезанное чёрными прожилками, ползёт и стала вдруг огромной, с человеческую ладонь, ещё больше… Нет, он убил последнюю осу, он убил их всех и выбросил трупики за борт лодки. Некоторое время назад. Когда? Как было бы хорошо отдаться этому ознобу и уйти в уют сна. Но тогда – конец, яд уже вовсю растекается по телу и…

      – Ты просто не проснёшься, – прошептал Фёдор, с трудом шевеля тяжёлыми обезвоженными губами.

      (вспоминай!)

      Как нелепо, какие-то осы. Целое гнездо ос.

      – Ева, – слабая болезненная улыбка на распухших губах.

      Нельзя спать. Этот сладкий сон может стать билетиком в один конец. Просто терпеть, держаться, и организм справится. Наверное, справится. Или…

      Аппбзллы…

      Эти звуки в мареве сна, в который, сам не замечая, он всё чаще проваливается… Никаких «или»! Хоть спички в глаза вставляй, но не смей спать. Да только предательски или потому, что на самом деле это было единственным спасением, взгляд снова притянула к себе зеленоватая бутыль. Был выход: вода из-под Зубного моста. Радикальный выход, потому что если осы оказались мутантами, то, прими он лекарство, озноб и лихорадка покажутся лишь детскими шалостями. Кожаный мешочек рядом, туго набит – смесь целебных трав, определённых спор и грибов. Это он вспомнил. Когда-то сам провёл классификацию и учил готовить лекарство. Сейчас кто-то – Тихон? – позаботился о нём: целебная вода, лекарственная смесь. Это вспомнил. Но даже если он выдержит и не сойдёт с ума, приняв спасительный раствор, то провалится в забытьё, которое сменится глубоким сном. В итоге оздоравливающим, конечно, только проспит он много часов кряду. И тогда уж точно некому будет держать под контролем берег, – а они там, таятся, ждут и следуют за лодкой, – берег и такие близкие теперь заградительные ворота.

      (Вспоминай. Что ты видел?!)

      Но, похоже, у него не остаётся другого выхода. Надо попытаться немного отгрести назад, подальше от берега и от ворот, на середину озера, где фарватер, и бросить плавучий якорь. Яд этих тварей вот-вот доконает его, и он, в любом случае, уснёт. А так у него появится шанс. Горькое лекарство,

      («Оно сделает меня беззащитным»)

      заботливо